«Муж, знаешь ли ты, что значит звать врача или акушерку к твоей жене в тяжелую минуту родов? Это значит поставить ее жизнь на карту. И если ты не хочешь остаться вдовцом, не хочешь, чтобы твои дети лишились матери,- купи на два цента белильной извести, раствори ее в воде и не позволяй врачу или акушерке осматривать твою жену, прежде чем они в твоем присутствии не вымоют рук раствором извести. Не допускай их к ней, прежде чем ты сам не увидишь, как они моют руки до тех пор, пока руки не сделаются скользкими».
И через все письмо проходит, как ужасный припев, воинственный клич: «Пора прекратить убийства». И вдруг, когда все с ним уже согласились, когда перепутанные профессора Вены и всей Германии стали исполнять его требования, он выполнил свою угрозу.
Как раз тогда, когда это было уже не нужно. На улицах он стал останавливать совершенно незнакомых молодых девушек, гулявших с молодыми людьми, и убеждал их позаботиться об этом умывании хлорной водою перед родами. Его молодая жена Мария обратила внимание на странную неуверенность его походки. На торжественных обедах он ел, как дикарь, и малейшее противоречие выводило его из себя и приводило к ссоре со всеми, кроме его собственных маленьких детей. Он сам растерянно спрашивал жену: - Что со мной сделалось? Что-то не в порядке с моей головой.
Лето 1865 года. Мария с младшим, еще грудным, ребенком на руках, увозит его в Вену. Каким триумфом могло быть это возвращение! Как раз тогда профессор Шпет, - тот самый, которому Земмельвейс послал первое открытое письмо,- повел себя как порядочный человек, признав в печати; что только чистота, абсолютная чистота рук и инструментов может предохранит матерей от родильной горячки. Признание опоздало..
... 12 августа 1866 г. знаменитый Листер сделал свою первую антисептическую операцию и преградил смерти вход через операционные раны. Это произошло через восемнадцать лет после того, как Земмельвейс показал, каким образом проникает в тело смерть, и нашел,- гораздо точнее Листера,- средство задержать ее. Но кто не помнит Листера?
17 августа Земмельвейс умер. Когда его привезли в сумасшедший дом, у него болел палец, глубоко порезанный во время его последней будапештской операции. Открытая им смерть от заражения крови сжалилась над ним. Всего две недели прожил он, заживо похороненный, сумасшедшем доме.
В конце своей статьи Земмельвейс рассказывал, как он уверен в том, что родильная горячка почти никогда не происходит от «самозаражения» рожениц.
Он говорил, что его отчаянье по поводу гибели стольких тысяч матерей утихает только при мысли о том счастливом будущем, когда ни одна роженица не будет погибать от вносимой в нее инфекции. «Но если мне, не дай бог, увидеть своими глазами то счастливое время не доведётся, - писал Земмельвейс, - то уверенность, что такое время неизбежно должно рано или поздно придти, будет утешать меня в мой смертный час».
Ему не удалось дожить до этого счастливого времени. Вот почему необходим грустный эпилог к жизнеописанию этого трагического венгерца. Не потому ли так коротка наша жизнь, что врачи не умеют пользозаться такими замечательными открытиями?
Семьдесят лет прошло с тех пор, как Земмельвейс написал свое пророчество. И до сих пор ежегодно семь тысяч матерей убивает, - нет для этого другого слова,- чье-то неумение в борьбе со смертью от заражения крови пользоваться простым средством забытого венгерца - чистотой. Это происходит не оттого, что Земмельвейс забыт, хотя он забыт совершенно. Не нужно помнить о нём, чтобы спасать рожениц: его средства борьбы со смертью так просты.
Даже в Америке, где скандально часты случаи родильной горячки, на протяжеиии ряда лет в Чикагском родильном доме из 26212 рожениц только одна умерла от родильной горячки. Вот когда исполнилось пророчество Земмельвейса. Как видите, это просто и совершенно осуществимо. Это замечательное достижение принадлежит Де Ли. Де Ли сделал заново, во всей их простоте давно сделанные открытия Земмельвейса. Ему была свойственна фанатическая чистоплотность безумного венгерца...
Большую часть своей тридцатипятилетней медицинской жизни Де Ли проработал в самых различных крупных больницах, где всего насмотрелся. Во всех этих больницах Де Ли наблюдал родильную горячку и начал громко говорить об отчаянном состоянии больниц. Об этом уже шептались и многие другие врачи. До нас, простых смертных, этот шопот не доходил. В одной первоклассной больнице вспыхнула эпидемия родильной горячки,- заболело десять человек, из них шестеро очень тяжело, а трое умерло. В следующей больнице - двадцать случаев родильной горячки, шестеро больных умерло. И так далее, во всех больницах.