Они взяли пять дегенерированных поджелудочных желез у пяти собак, чтобы сохранять ей жизнь всего восемь дней. Что могло быть нелепее, ужаснее? Но она так помогала ему! Она вскакивала на стол и лежала спокойно на боку, пока Бантинг брал у нее кровь для химических определений Беста. Рискнув ее жизнью, они доказали, что впрыскивания вытяжки из недегенерированной поджелудочной железы бесполезны. С ней же они поставили опыты, из которых вытекало, что спасительные сахаросжигающие свойства экстракта поджелудочной железы увеличивались, если для экстрагированья применялась кислота, вместо спирта. Она столько раз чудесно воскресала после впрыскивания ей экстракта дегенерированной поджелудочной железы, что Бантинг уже с полной уверенностью видел в нем спасительный «X». Он даже придумал уже название этому таинственному веществу из Лангергансовых островков дегенерированной поджелудочной железы: «Айлетин» [6] - вот имя, которое оно должно было получить, и не получило.
А теперь собака № 92 издыхала, и у них не было ни капли экстракта. Бантинг сидел в горьком раздумьи.
Зачем продолжать эту жестокую игру? Айлетин существовал реально. Он не был плодом его безумной фантазии. Айлетин возвращал издыхающим от диабета собакам способность потреблять сахар, возвращал им жизнь. Но он был почти бесценен, дороже самых редких драгоценных камней, а на свете существовали миллионы больных диабетом, нуждающихся в нем, сотни тысяч умирали от недостатка его.
«И вдруг меня осенило», - рассказывал Бантинг.
На следующее утро Бест уже наркотизировал совершенно здоровую собаку, у которой никогда не был перевязан взводной проток поджелудочной железы. Бантинг торопливо оперирует собаку. Бест собирает жидкость из ее двенадцатиперстной кишки. Им нужен секретин, вещество, вырабатываемое стенками тонких кишок, которое, поступая через кровь в поджелудочную железу, заставляет ее производить панкреатический сок. Так или иначе, Бантинг должен избавиться от этого панкреатического сока, разрушающего спасительный айлетин. Четыре часа подряд слабо дышит собака под наркозом, а Бантинг впрыскивает ей ее собственный секретин до тех пор, пока панкреатический сок не перестает вытекать из выводного протока истощенной секретином поджелудочной железы. Тогда они поспешно вырезают ее, замораживают, растирают.
Скорее на чердак, где в клетке, при последнем издыхании, лежит собака № 92!
Уже семь часов вечера. Еще одно впрыскиванье. Ее остекленевшие глаза прояснились, и теперь, когда Бантинг открывает дверцы клетки, она вскакивает, вертится вокруг него, кладет лапы на колени этому жестокому и ласковому хозяину, который так часто обрекал ее на смерть, так часто ее спасал.
«Я никогда не забуду радости, с которой я открывал ее клетку», - рассказывал Бантинг.
Но снова... нелепо, неприменимо. Нельзя истощать сложной операцией поджелудочные железы живых собак, или коров, или свиней для миллионов больных людей, чьи жизни изливаются из их тел потоками сахара. Этот способ научен, изящен, но... бесполезен. Бантинг тряхнул головой. Он не теряет надежды.
И почему бы ему не надеяться? Собака № 92 продолжала жить. Это было великолепное достижение: двадцать дней она прожила без поджелудочной железы. Потом она околела, наконец, приведя Бантинга в отчаянье. В нем не было ничего от настоящего академического холодного ученого. Не только головой, но всем телом и душой отдавался он работе. Он строил бессмысленные планы, измышлял неосуществимые опыты, только чтобы поддержать искру жизни в собаке. Вдруг, в три часа ночи, осенила его идея преодоления трудности, и он схватился за нее и рванулся вперед. Кто мог остановить его?
VIII
Уже ноябрь... И наконец Бантинг у цели. Облетели все деревья, кроме белого дуба и бука. Наступила холодная зима в Онтарио, и теперь уже Бантинг и Бест нашли верный способ добывать в неограниченном количестве спасительный экстракт поджелудочной железы, айлетин.
Маклеод вернулся из Европы, но он был занят своими собственными экспериментами, не имевшими ничего общего с диабетом. Бантинг остался без гроша, Бест тоже, и, почти дойдя до цели, они имели вид потерпевших неудачу.
К ним на помощь пришел профессор В. Е. Гендерсон. Он предоставил Бантингу место преподавателя при своей фармакологической кафедре, но Бантинг был освобожден от преподавания и просто получал деньги на поддержание своей жизни, необходимой для дальнейших экспериментов.
Какими сложными, какими глупыми казались им в ноябре их летние опыты! Теперь они сохраняли как угодно долго и совершенно здоровыми лишенных поджелудочной железы диабетических собак с помощью поджелудочной железы нерожденных телят.