— Моя фамилія — Андерсонъ, — сказала она, обращаясь къ хозяйкѣ.
— Какъ ея фамилія? — спросила жена генеральнаго консула.
— Андерсонъ! — отвѣтила красавица Трампе.
— Вотъ какъ? Прибавилось еще существо подъ фамиліей Андерсонъ! Здѣсь просто житья отъ нихъ не будетъ.
Жена генеральнаго консула оказалась права. Госпожа Андерсонъ сдѣлалась дѣйствительно невыносимою для всѣхъ, кромѣ мужчинъ. Въ нихъ же она зажгла огонь. Съ перваго взгляда нельзя было даже понять, почему. Хорошенькой она не была, у нея не было блестящихъ глазъ госпожи Трампе; о сравненіи нечего было и думать. Но у нея были темные, опасные глаза. Да, они были опасны. Къ тому же брови напоминали двѣ темныя піявки, повернутыя другъ къ другу головками. Въ этихъ бровяхъ было что-то мистическое. Она была молода, и ея ротъ напоминалъ цвѣтокъ.
Она была красива…
Госпожа Андерсонъ встала на слѣдующее утро слишкомъ поздно, и хозяйка должна была напомнить ей о томъ, что въ пансіонѣ все дѣлается въ опредѣленные часы: первый завтракъ ровно въ девять часовъ.
Госпожа Андерсонъ отвѣтила:- Я явлюсь ровно въ девять часовъ — но только не раньше.
Самъ генеральный консулъ заглядѣлся на нее. Онъ встрѣтился съ ней взглядомъ. А генеральный консулъ не принадлежалъ къ числу тѣхъ людей, которыхъ слѣдовало бы учить понимать взгляды. Онъ происходилъ изъ поколѣнія извѣстнаго поэта и самъ писалъ превосходныя стихотворенія о природѣ и людяхъ.
Какой откровенный огонекъ горѣлъ въ этихъ женскихъ глазахъ при дневномъ свѣтѣ! Генеральный консулъ успѣлъ замѣтить, что это были глаза, въ которыхъ свѣтилось желаніе…
Когда госпожа Андерсонъ получила счетъ, то, безъ дальнѣйшихъ церемоній, она попросила отсрочки платежа, у нея въ данную минуту не было денегъ, сказала она, но, во всякомъ случаѣ, можно будетъ найти выходъ въ одинъ изъ послѣдующихъ дней.
Вечеромъ она вступила въ разговоръ со статскимъ совѣтникомъ Адами. Онъ стоялъ на рубежѣ второй молодости, этой послѣдней вспышки страсти, когда люди становятся неестественно молодыми.
Вопросы и отвѣты госпожи Андерсонъ восхищали знатнаго, плѣшиваго господина.
Какъ только жена вызвала его въ сосѣднюю комнату, его мѣсто поспѣшно занялъ генеральный консулъ. Онъ долго выжидалъ этой минуты.
Онъ сказалъ:- Я завидовалъ статскому совѣтнику, когда онъ такъ долго разговаривалъ съ вами.
— Я васъ ждала, господинъ консулъ, — возразила дама. — Между прочимъ, чтобы спросить васъ кое о чемъ и чтобы поблагодарить васъ.
— За что же?
— Это вы приказали поставить цвѣты въ моей комнатѣ?
— Цвѣты? Признаюсь… Вамъ прислали цвѣты?
— Простите, — сказала молодая женщина. — Я дѣйствительно слишкомъ много возмечтала о себѣ!
Поэзія бросилась въ голову генеральнаго консула отъ этихъ таинственныхъ цвѣтовъ, и онъ сказалъ:
— Господи, я долженъ былъ это сдѣлать! Намъ всѣмъ слѣдовало бы это дѣлать! Изо дня въ день…
— Я люблю цвѣты, — сказала женщина. — но я слишкомъ бѣдна, чтобы сама покупать ихъ.
Случилось такъ, что она начала разсказывать разные эпизоды изъ своей жизни, и генеральный консулъ сдѣлалъ то же самое. Никогда до этихъ поръ онъ не бывалъ такъ откровененъ съ постороннимъ ему человѣкомъ. Кончилось тѣмъ, что онъ окончательно потерялъ голову. Женщина сказала:
— Вы, вѣдь, женаты, господинъ консулъ?
— Въ любви замѣчается больше счастья въ будущемъ, чѣмъ въ прошломъ, — возразилъ онъ и вздохнулъ.
На слѣдующій день генеральный консулъ сидѣлъ за обѣдомъ смущенный, лихорадочно настроенный. Причиной тому было маленькое стихотвореніе, которое онъ вложилъ въ салфетку госпожи Андерсонъ.
Когда она нашла его и принялась читать, онъ обернулся къ своему сосѣду и сказалъ: — Фу! здѣсь сегодня невыносимо жарко.
Поговаривали, что цвѣты госпожѣ Андерсонъ были несомнѣнно посланы старымъ, лысымъ сановникомъ. Но онъ самъ отрицалъ это.
— Нѣтъ, нѣтъ, это не я, — говорилъ онъ, — и мнѣ не въ чемъ признаваться.
Женщина посмотрѣла на него съ удивленіемъ. Она приподняла слегка брови, эти двѣ тонкія піявки, съ прикасавшимися другъ къ другу головками и сказала:
— Нѣтъ? — какъ вы это мило сказали… Вашъ голосъ звучалъ, какъ арфа!… Господинъ совѣтникъ поетъ?
— Ну… въ полномъ смыслѣ этого слова нѣтъ, т.-е. немножко пѣлъ въ молодости.
Онъ чувствовалъ себя юношей.
Конечно, это здоровый воздухъ и море сдѣлали его такимъ сильнымъ и пылкимъ.
Жена статскаго совѣтника послала за нимъ, но онъ не двинулся съ мѣста.
— Я не пойду, — сказалъ онъ. — Пусть оставятъ меня въ покоѣ! И чего отъ меня хотятъ, наконецъ?
А госпожа Андерсонъ кивала головой и была на его сторонѣ: конечно, онъ могъ оставаться здѣсь.
— Мы можемъ съ вами говорить о дѣлахъ, — сказала она, — тогда вы можете, конечно, остаться.
— Да съ вами, сударыня, я охотно имѣлъ бы дѣло. Выслушайте только меня! Пусть у насъ съ вами будетъ хотя маленькое дѣло!
— А не крупное?
— Нѣтъ, отчего же, я согласенъ и на большое дѣло. Чѣмъ больше, тѣмъ лучше — ха-ха-ха. Да благословитъ васъ Господь!
Но госпожа Андерсонъ говорила совершенно серьезно. Она хотѣла застраховать его жизнь.
— Ахъ такъ, — сказалъ растерянно совѣтникъ, — значитъ вы, сударыня — агентъ?
— Видите ли, это было нѣсколько лѣтъ тому назадъ. — Я должна была помогать своему мужу зарабатывать деньги. Что могла я предпринять?
И она объяснила ему дальше, что не хочетъ вовсе его эксплоатировать; онъ можетъ застраховать себя за самую небольшую сумму.
— Нѣтъ, — сказалъ совѣтникъ, — если уже страховать свою жизнь, то за крупную сумму. И вообще это совсѣмъ не лишнее дѣло застраховать себя.
— Я пошлю домой къ мужу бумаги для подписи, — сказала госпожа Андерсонъ. — По уставу, докторъ долженъ васъ освидѣтельствовать, несмотря на то, что вы здоровы, какъ юноша. Врачъ страхового общества немедленно пріѣдетъ.
Когда совѣтникъ встрѣтился съ женой, онъ коротко сказалъ ей:
— У меня были дѣловые разговоры, и я не могъ уйти. Зачѣмъ ты звала меня?
— У тебя были дѣла? Съ ней!
— Я застраховалъ свою жизнь. Это безспорно имѣетъ смыслъ. Кромѣ того, она вращается въ лучшемъ обществѣ!
— Въ худшемъ обществѣ, - послѣдовалъ двусмысленный отвѣтъ совѣтницы, — она вращается въ самомъ худшемъ обществѣ!
Статскій совѣтникъ былъ очень доволенъ, что могъ оказать услугу госпожѣ Андерсонъ. Онъ самъ настаивалъ на томъ, чтобы поскорѣе кончить дѣло, и когда, наконецъ, изъ сосѣдняго государства пріѣхалъ врачъ, статскій совѣтникъ отправился на освидѣтельствованіе въ самомъ веселомъ настроеніи.
Конечно, оказалось, что онъ былъ совершенно здоровъ.
Госпожа Андерсонъ протянула ему руку и поблагодарила его.
— Развѣ я дѣйствительно оказалъ вамъ этимъ услугу? — спросилъ онъ
— Да, очень большое одолженіе. Мнѣ не хотѣлось бы говорить объ этомъ.
Тогда статскій совѣтникъ выказалъ все свое великодушіе и сказалъ:
— Я думаю, что мнѣ удастся уговорить и генеральнаго консула сдѣлать тоже самое, если, конечно, вамъ это будетъ угодно.
Тогда госпожа Андерсонъ назвала его своимъ благодѣтелемъ и другомъ. Въ тотъ же моментъ она оглянулась кругомъ, и щеки ея покрылись прелестнымъ румянцемъ.
— Я думаю, что намъ удастся сейчасъ же оборудовать это дѣло, пока докторъ страхового общества еще здѣсь, — сказалъ статскій совѣтникъ, обращаясь къ генеральному консулу. — Мы несомнѣнно этимъ сдѣлаемъ доброе дѣло, хотя она мнѣ этого прямо не сказала, но…
— А мнѣ она откровенно сказала, что она бѣдна, — возразилъ генеральный консулъ. — Мнѣ ее искренно жаль. Очаровательное созданіе, опасные глаза!
Поэтъ согласился, — онъ не хотѣлъ отстать отъ совѣтника и рѣшился застраховать себя за такую же крупную сумму, какъ и онъ.
У него было еще одно маленькое основаніе сдѣлать это одолженіе госпожѣ Андерсонъ: она съ такимъ чувствомъ поблагодарила его за стихотвореніе, что это можно было принять не иначе, какъ за вызовъ. Поэтическія мысли бурлили въ немъ, и онъ сказалъ: