— Отличный разогрев, Икари-кун! — положила руку ему на плечо Минами. Она немного запыхалась, а на лице выступали капельки пота. Но энергии у неё было ещё хоть убавляй. — Вот это я понимаю любовь к музыке, у тебя бы всем учиться. Вот так надо отдаваться, так надо играть, вкладывая всю душу и отбрасывая всё бренное!
Синдзи смущённо улыбнулся, почесав затылок. Ему определённо нравилась похвала от столь требовательной девушки. А ещё, что она не убирает свою руку с его плеча и юноше передаётся тепло Айзавы. Та наклонилась к его лицу, даже ближе, чем того хотел сам Синдзи, — и он почувствовал её учащённое дыхание.
— Я хочу, чтобы ты вёл партию Баха, — никто лучше тебя не справится, даже я, — сказала она манящим голосом так, чтобы все слышали. — Вложись полностью, я рассчитываю на тебя.
— Но как виолончель может повести в «Эйр»?
— Импровизируй!
После этого она растрепала ему волосы и отошла к другим участникам. Его сердце забилось чаще.
«Остынь, Синдзи, — говорил он себе. — У неё есть прилежный парень, учится в университете, а семья владеет своим бизнесом. Она идеал во всём. У тебя никаких шансов».
Его осенило: а ведь он никогда всерьёз не представлял, что мог с кем-то встречаться. Конечно, он сегодня уже размышлял про Ману, но это всё так — детский лепет, на парочку свиданий. А что делать потом? Осознание этого факта взбудоражило ум. Сразу вспомнился Отоя, который корил его, что он никогда даже не пытался завести себе девушку. Хотя у его брата опыт тоже был не то чтобы богатый, но он бросил все попытки, как только познакомился с Маной. А с учётом того, что Киришима решила сегодня сделать какой-то выбор, то, значит, нарисовался чёртов любовный треугольник. И что же теперь делать? Самый простой вариант для юноши — уступить брату, ведь получается, что он на неё давно глаз положил. Конечно, немного обидно. Но так будет лучше для всех, ибо Икари девушку воспринимает как друга, хоть и близкого.
Синдзи глянул на надувшееся лицо Маны, которая недовольным прищуром сопровождала Минами. И вдруг догадался, кто была первая, а кто вторая скрипка. Увидев недовольство девушки, Синдзи понял, что с этим надо что-то делать, пока всё не вышло из-под контроля.
Айзава время даром не теряла и раздавала ноты, а также чуть не пинками заставляла Такаши-сана усесться за вторую виолончель. Но и не забывала подбадривать, что у того всё прекрасно выйдет.
— А ты, Кадзуо-кун, будешь у нас сегодня дирижировать, — командовала глава кружка. — Твоё фортепьяно, увы, здесь не понадобится.
— Из меня дирижёр как балерина, — жаловался худощавый очкарик. — Помнишь, в прошлый раз получилось совсем не так, как ты рассчитывала?
— Но урок-то ты извлёк, ведь так? Да и кто знает, может, если бы ты пошёл учиться на артиста балета, сейчас бы выступал на сцене.
— Ты не забыла, что ведёт партию Синдзи? Может, ему дирижировать сразу?
— А ты сможешь сыграть на виолончели?
Кадзуо лишь фыркнул, но безо всякой злобы.
— Импровизация! Твоё дело — ритм, Синдзи задаст темп.
Кадзуо, сдавшись, взял в одну руку ноты, во вторую — запасной смычок, ибо дирижёрскую палочку они сломали пару месяцев назад во время очередного жаркого спора, а денег на новую президент школьного совета выдавать отказывался под любым формальным предлогом. Из-за обоюдной ненависти с Айзавой.
Через некоторое время все уже были готовы. Минами одобрительно кивнула, и очкарик скомандовал:
— Ну, ребята, — три, четыре!
Начало вышло ужасным. Такаши пытался справляться с инструментом, которым пользовался редко. Его спасало лишь то, что композицию он уже знал. Мана же ноты не знала, поэтому ей пришлось постоянно или нагонять темп, или сбавлять обороты, причем с ошибками. Кадзуо, махая смычком, про себя повторял все ноты и внимательно слушал Синдзи. Минами же, как и ожидалось, единственная, кто могла хорошо играть, без погрешностей. Но даже ей не хватало банального опыта и практики. Теперь Синдзи понял, почему ведущим она поставила именно его, ибо на поверку оказалось, что он единственный, кто хорошо знает и умеет исполнять бессмертное произведение Баха. Юноша мог задавать темп, пока члены кружка классической музыки не сыгрались вместе.
«Air On A G String» лилась в стены комнаты, обволакивая своей мелодией каждого участника кружка. Магия Баха заставляла юношей и девушек задумываться о чём-то своём, доставая из потаённых уголков памяти приятные воспоминания. Будь коллектив сейчас сыграннее, казалось, они смогли бы сделать мир лучше, призвав самих ангелов откликнуться на этот чудесный зов.
Партия шла за партией. Разбор полётов за разбором. Даже всё время недовольный Такаши влился в общее течение. Постоянные споры и дискуссии, раздиравшие кружок, сменились на усердную работу. Музыка лилась с каждым разом всё гармоничнее. Синдзи на один миг захотелось, чтобы это продолжалось вечно. Как и вечна эта композиция.