Мана пристально заглянула в глаза Синдзи. Её милое личико выдавало в ней смятение, растерянность и вместе с тем смелость, которая толкала её выложить абсолютно всё, что у неё на уме.
- Но я не могу быть одновременно с вами обоими, как бы того ни хотела. Это невыносимо, знаешь ли. Очень. Вы так близки и так далеки от меня. Поэтому я хочу, - она снова запнулась и от волнения вцепилась в свою юбку, - нет, я должна сделать выбор.
Синдзи не знал, что ответить. Ему только что признались. Но одновременно признались заочно и Отое. Юноша даже не знал, радоваться или огорчаться. Что вообще должен в этот момент чувствовать любой другой парень? Что должен сказать и сделать? В глубинах сознания ответа не нашлось.
- Но ты мне первым... п-понравился, - Мана не стала терять инициативу, уловив душевные терзания Синдзи. - И сегодня утром, точнее ещё ночью, во сне, я поняла, с кем хочу быть на самом деле. Прямо вот осенило... понимаешь?
- Получается... - не успел он договорить, как она приставила палец к его рту.
- В-выбор, - закусила она нижнюю губу, - мой... выбор.
Раскрасневшаяся Мана встала на цыпочки, чтобы достать губы Синдзи. Парень поначалу забылся и решил просто отдаться моменту. Но в его голове мелькнул образ, который сыграл роковую роль: он вспомнил, как Отоя смотрел сегодня на Ману, как они держались за руку. И представил, как тому будет больно. Да, сегодня братец намекнул Синдзи, чтобы он действовал. Как бы давая понять, что не будет вмешиваться или чинить препятствия. Но трагедия заключалась в том, что всё же Икари не испытывал никаких романтических чувств к Киришиме. Во всяком случае до этого момента. Поддаться течению настоящего и просто принять девушку? И что потом?..
Юноше невероятного усилия стоило отпрянуть от, казалось, неминуемого сладостного поцелуя. Девушка так и застыла в глупой позе. Недоумение на её лице сменилось разочарованием, а потом и вовсе стыдом. Голова резко опустилась, плечики вжались, а взгляд уткнулся в пол. Она слегка попятилась с набухшими глазами.
Сердце у Синдзи бешено колотилось, стекали капельки пота по лицу. Он знал, что надо что-то сказать, но, как бы ни прокручивал шестерёнки в голове, у него не находилось правильных слов. В груди сильно кольнуло - пришло осознание, какую роковую ошибку он совершил. В попытке всё исправить теперь уже он потянулся к ней, но Мана оттолкнула его. Закрыв лицо руками, она пулей вылетела из комнаты.
Некоторое время он просто стоял как истукан. Где-то вдали слышались голоса из других кружков, там и не подозревали о разыгрывающейся в жизни молодых людей драме.
«И только попробуйте чем-то неприличным тут заняться!» - всплыло наставление Айзавы в памяти юноши. «Как в воду глядела».
Синдзи в шоке плюхнулся на ближайший стул, стараясь понять, что сейчас произошло. Только-только он начал осознавать, какую боль причинил Мане. Она открылась ему, доверилась, хотела дать ему частичку своей теплоты, любви. А Синдзи буквально отверг её чувства.
Юноша разрывался. Он не хотел причинять боль Отое, но причинил боль Мане.
Синдзи выскочил из комнаты, чтобы попытаться найти Ману. Юноша хотел всё исправить, хотел объясниться. Утешить. Обнять.
Поцеловать? Может быть.
Сердце заколотилось ещё сильнее. Он пробежал по этажам, зовя её. В надежде, что всё ещё можно вернуть как было. Но в школе след Маны простыл.
Он пошёл обратно в комнату кружка, всем сердцем желая, чтобы Мана оказалась там, вернувшаяся за своими вещами. Но надежды Синдзи рухнули, когда увидел пустую комнату и нетронутые вещи. Он снова плюхнулся на тот же стул и готов был зарыдать. Его трясло, как при ознобе, а сердце было готово выпрыгнуть из груди.
«Что же я наделал?»
«Что же ты наделала?»
Повторял и повторял он себе эти вопросы.
«Есть ещё один вариант встретиться с Маной».
Синдзи взял сумки и футляр со скрипкой, закрыл комнату на замок и медленно пошёл к учительской. Ему некуда было торопиться. А в голове он раз за разом прокручивал, как будет перед Маной извиняться, что ей говорить, что делать.
Синдзи знал, где живёт Киришима, - южнее парка Камиоко. Туда минут двадцать быстрым шагом, но его путь занял не менее сорока, а значит, она убежала от него вот уже как чуть более часа назад. Юноша мог лишь догадываться, что чувствовала Мана весь этот час и какую боль ей приходилось переносить. Однако он был очень удивлён, когда её родители сказали, что сегодня дочь ещё не возвращалась из школы.
«Возможно, она пошла выплакаться к одной из своих подруг».
Оставив её вещи семейству Киришимы, парень не спеша потопал домой. Семья Маны долго выспрашивала его, что произошло. Но что он им мог сказать? «Она призналась мне, а я её отверг»? Так он их и оставил в неведении. Сказать правду он не мог, но и успокоить ложью - тоже.