Мэллори и Ирвин могли подняться на вершину позднее четырех часов. Допустим даже, как это думает Нортон, что Мэллори определенно решил, что он, как руководитель партии, на котором лежит вся ответственность, обязан «возвратиться назад, несмотря на близость вершины, чтобы вполне обеспечить надежное возвращение».
«Несмотря на близость вершины!» Но разве Мэллори мог сознательно учесть ее притягательную силу? Он хорошо знал, как Эверест отталкивает. Но разве он представлял реально, как он влечет к себе? Оценивал ли он собственную восприимчивость к очарованию вершины вблизи нее? Предположим, что он действительно находился на последней пирамиде; допустим, что до вершины оставалось всего 60 метров в высоту и меньше 200 метров пути и что часы его показывали четыре. Мог ли он немедленно положить их в карман и повернуть обратно? И если бы он сам обладал сверхчеловеческим самообладанием, то имел ли бы его младший спутник Ирвин? Разве не мог Ирвин сказать: «Мне все равно, что бы ни случилось. Я иду, чтобы участвовать в победе над вершиной». И мог ли Мэллори в таком случае сдерживаться дальше? Разве не уступил бы он с радостным удовлетворением?
С этой точкой зрения согласятся многие; ее разделяет и Оделль. Он сам пережил очарование вершины, и ему казалось, что его друзья также должны быть очарованы ею. «Действительно, ― говорит он о Мэллори, ― желание победить могло быть в нем чрезвычайно сильно. Знание своей собственной выносливости, а также и его спутника, могло побудить его заплатить дорогой ценой за вершину… И кто из нас, кому удавалось в бурю одержать победу над некоторыми гигантами Альпов или в таких же условиях состязаться в быстроте с наступающей темнотой, мог бы повернуть обратно в тот момент, когда такая победа, такой триумф человеческих усилий был почти в руках».
Оделль думает с большой уверенностью, что Мэллори и Ирвин выполнили свою задачу ― достигли вершины, но на возвратном пути были захвачены ночью.
Но возникает вопрос: почему они не прибегли к световым сигналам, которые у них имелись? Может быть они забыли о них, или не подумали об их применении или, что более вероятно, из рыцарских чувств удержались от сигнализации: они хорошо знали, что сигнал может только вызвать Оделля с Северного перевала, заставить его подняться во второй раз к 8200 метрам и, сверх того, привести к неминуемой смерти. Никто не мог подняться уже к ним вовремя и оказать помощь. Никто, — там вверху они проявили величайшее усилие, и можно быть уверенным, что они сделали все, что могли. И с этим сознанием они умерли.
Где и когда они погибли, мы не знаем. Там остались они лежать навсегда в руках Эвереста, на 3000 метров выше тех мест, где вообще лежали до сих пор умершие люди. Эверест победил их тело. Но дух их остался живым. Отныне ни один человек не поднимется на гималайские вершины, не вспомнив Мэллори и Ирвина.
Отдание чести погибшим
Известие о трагической смерти альпинистов быстро разнеслось по всему миру и всюду вызвало участие. Вначале полагали, что с ними произошел несчастный случай, так как в первый момент Нортон прислал только короткую телеграмму, а более длинная с подробным изложением событий пришла позднее. Никто еще не знал о последней попытке, которую сделали, чтобы достигнуть вершины. И все думали, что Мэллори и Ирвин погибли от какого-то несчастного случая на пути к вершине, может быть, на этом опасном Северном перевале.
И все испытали некоторое чувство облегчения, почти триумфа, когда получилась подробная телеграмма Нортона, сообщающая о том, что погибшие почти достигли вершины и что он сам и Сомервелль поднялись до 8 500 метров и даже несколько выше. Выяснилось, что Мэллори и Ирвин недаром отдали свою жизнь: ими сделаны замечательные достижения.
После возвращения экспедиции 17 октября состоялось объединенное заседание Географического общества и Клуба альпинистов, под председательством прежнего президента лорда Рональдшей в зале Альберта; генерал Брус, Нортон, Оделль и Джоффрей Брус произнесли речи. Зал был переполнен до последней степени; все пришли отдать дань восхищения и уважения погибшим альпинистам и почтить их память вставанием?
Так Англия отдала честь своим сыновьям. Мэллори был только лектором в Кембридже, а Ирвин только еще готовился к ученой степени в Оксфорде.
Но их имена будут памятны навсегда.
Вершина будет побеждена
Подойдя так близко к вершине в 1924 г., экспедиция доказала, что подъем на высочайшую в мире гору является возможным. Гора не представляет физически непреодолимых препятствий, и человек доказал, что подняться даже на величайшие высоты Эвереста в его возможностях. Почему не остановиться на этом? Полученные данные удовлетворили известные запросы науки. Не следует ли отказаться от дальнейших усилий?