Каково же определение t?noj'а этого влечения?
VI
Всякое философское размышление стремится с поверхности вглубь. То, что не затрудняет обычное сознание, то полно трудности для философа. То, что для взгляда, равнодушно скользящего по гладкой лицевой стороне данного, не таит никаких проблем, никаких вопросов, то для философского ока полно самых неожиданных поворотов, изгибов, провалов и увлекательной сложности. Сомнение как неизбежная составная часть философского размышления есть та сила, которая влечет философа к трудностям, к апориям, которая интенсифицирует философское исследование тем, что в самом простом обычном вскрывает неожиданно сложные наслоения X'ов запутанные переплетения неизвестностей. Без различения X'ов, без углубления в трудности Неизвестного философия даже немыслима. Это прекрасно понимал Аристотель, так гениально умевший чувствовать философские апории. В начале II-й книги Метафизики он говорит:
"Желающим что-нибудь хорошо разрешить (e?upor?sai), необходимо сначала хорошо затрудниться (diapor?sai), ведь всякое действительное разрешение (e?porїa) есть распутывание (L?sij) прежде скопившихся затруднений (t?n pr?teron ?poroum?nwn). Распутывать же не могут те, кто не познал узла (L?ein de o?k ?stin ?gnoo?ntaj t?n desm?n)". И тех, кто хочет философствовать, не умея находить трудностей и вскрывать апории - Аристотель не без иронии сравнивает с теми, кто хочет идти неизвестно куда или кто хочет найти неизвестно что .
Итак, пафос сомнения прежде всего - "затрудниться", овладеть апориями данной проблемы, впутаться в "узел", проникнуть в детали той связанности и сложной переплетенности, которую неизбежно таит каждая вещь.
И этот момент нисхождения, момент отказа мысли от всего, что в ней есть, подвиг самоотверженного сораспятия мысли трудностям данного есть момент необычайно характерный для самой священной сути философского сомнения.
Тут в сомнении обнажается существенно-двойственная природа. Оно сразу и сила и слабость, и мощь и бессилие. Нисходя и падая в апории, безвольно и в резиньяции путаясь в "узел" данного, сомнение как бы таит в себе какую-то нищету, какой-то неутолимый голод. И в то же время, уже сойдя и овладев апориями, уже впутавшись в сложность "узла", оно вдруг обретает внутри себя силы, которые его преображают. Нищета становится изобилием, алкание насыщается. Состояние затрудненности переходит в спокойное состояние роста тех философских зачатий, которым оплодотворилось это нисхождение в апории. Тут как бы вечно действителен в мысли платоновский миф: в день рождения Афродиты Порос, опьяненный нектаром, сошелся с Пенией, и та зачала от него Эроса .
Философское сомнение в последнем определении своем есть платоновский Эрос, сын Изобилия и Нищеты. Поэтому так подходит к определению t?noj'а философского сомнения то, что Платон говорит об Эросе. "їОн всегда беден и вовсе не так нежен и красив, как думают многие. Он груб и грязен, бос и бездоменї имея природу матери, он вечно терпит нужду. Но, по отцу, он стремится к добру, красоте, он мужествен, силен, отваженї он всю жизнь философствует (filosof?n di? pant?j to? bїou)ї в один и тот же день при удаче цветет и полнится жизнью, при неудаче вянет, вновь оживая благодаря природе отцаї" .
Подобно Сократу, высшему носителю Эроса по Платону, сомнение похоже на тех силенов, которых "изображают обыкновенно с флейтами или свирелями в руках. Раскройте их и вы найдете внутри божество" . По наружному виду, в аспекте Пении, сомнение тяжело, трудно, безобразно. Оно требует только отречения и не дает взамен ничего. Но внутри, в аспекте Пороса, оно таит величайшую силу и изобилие. Оно волнует так же, как Алкивиада Сократ: "Когда я слышу его, мое сердце бьется сильнее, чем у неистовствующих корибантов , и из глаз моих невольно льются слезы" .
Эрос, окрыляющий философию трепетом и волнением, и есть то божество, которое скрыто находится в силенообразном сомнении.
Итак:
Философское сомнение должно быть мыслимо как имманентное процессам познания. И в своем "что" и в своем "как" оно носит положительную природу. По своему содержанию оно всегда есть снятие какого-нибудь ограниченного утверждения во имя безграничного - идеального. По своему t?noj'у оно совпадает с сыном Пении и Пороса, зачатым в день рождения Афродиты .
НЕЧТО О ЛОГОСЕ, РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ И НАУЧНОСТИ
ПО ПОВОДУ НОВОГО ФИЛОСОФСКОГО ЖУРНАЛА "ЛОГОС".
'/Esti 'd, ?j ?mo? doke?, o? per?
?nomatoj ? amfisb"thsij.