Когда кончился сезон бурь и дождей, Франсиско Писарро решил: пора.
Опять бесконечные переходы. По крутым горным тропинкам, по перекинутым через пропасти мостам ползла стальная змея - отряд закованных в панцири испанцев, нацелившихся на сердце империи инков.
Воины с недоверием осматривались: нигде никаких следов сопротивления. Нигде никаких гарнизонов: горные укрепления пусты, дороги исправны, не загромождены преградами; висячие мосты не разорваны, каменные мосты не разрушены. А ведь приближение испанцев не могло оставаться в тайне: днем и ночью с дальних горных вершин доносился глухой прерывистый бой сигнальных барабанов, вспыхивали сигнальные огни... Все это говорит о них... Донесения о их приближении несутся к правителю империи...
Почему же им позволяют беспрепятственно войти в страну?
1. Голова ягуара. Перуанская скульптура. Глиняное изваяние, покрытое красной и желтой глазурью
2. Роспись парадного плаща инков; бог-ягуар с головой жертвы в руке
Пример Кортеса
Опытные, закаленные в бесчисленных авантюрах конкистадоры в какой-то мере уже были знакомы с логикой жителей континента. Быть может, это ловушка: маленький отряд хотят заманить в глубь страны и там уничтожить. Но это наименее вероятное решение загадки, ибо индейцы уже усвоили: опасно навлекать на себя месть белого человека. Если расправиться с крохотным отрядом, на смену ему может прийти гораздо более сильная карательная экспедиция. Скорее всего, император инков задумал нечто подобное тому, что пытался проделать Монтесума с Кортесом: запугать испанцев, показать им мощь своей страны, могущество армии и отбить у них охоту к завоеваниям.
Писарро молчаливо ехал верхом во главе отряда, погруженный в раздумье: Кортеса ведь не сумели запугать ...
На краю огромного плато перед отрядом внезапно появилось посольство с приглашением властителя империи инков: пусть белые чужеземцы будут его гостями в городе Кахамарка.
Франсиско Писарро кивнул: он принимает приглашение. И снова в памяти ожил пример Кортеса: он захватил Монтесуму в плен в самой резиденции правителя ...
К городу отряд шел под пронизывающим ледяным ноябрьским ветром. Путь лежал через огромный военный лагерь. Правитель сосредоточил здесь неслыханное количество войск: по подсчетам испанцев, в лагере было собрано тридцать пять-сорок тысяч воинов. Нетрудно представить, какие чувства обуревали отряд из ста девяноста наемников, когда он продвигался к городу между сплошными стенами вооруженных воинов империи.
Атауальпа принял Писарро и нескольких его офицеров сидя на троне. С помощью переводчика они обменялись несколькими любезными фразами, правитель отвел для испанцев один из своих дворцов и сказал, что завтра он нанесет ответный визит испанскому "сыну Солнца"...
Наемники Писарро провели ночь в лихорадочной подготовке. Они превратили отведенный им дворец в крепость: две малокалиберные полевые пушки и мушкетеров они разместили так, чтобы держать под обстрелом громадную площадь перед дворцом. Писарро и его военачальники разработали план военных действий на следующий день.
Днем своего визита Атауальпа назначил 12 ноября 1532 года. С самого рассвета испанцы ждали правителя в полной боевой готовности, с растущим беспокойством, с напряженными до крайности нервами. Незадолго до захода солнца на площади перед дворцом выстроилась охрана владыки, затем около четырехсот его приближенных и свита из пяти тысяч человек, после чего появился и сам Атауальпа, восседая на троне, который несли слуги.
Писарро и его воины выстроились в воротах дворца. Встретить властителя Писарро послал своего полевого священника, монаха Висенте де Вальверде. Священник начал длиннейшую проповедь на испанском языке, из которой Атауальпа, естественно, не понял ни слова. А испанцы ждали предлога...
Педро Писарро, младший брат главаря конкистадоров, в своих мемуарах, изданных сорок лет спустя после описываемых событий, пишет, что сигнал к наступлению им подал сам Атауальпа, подал невольно, ни о чем не подозревая. Священник в своей проповеди требовал, чтобы империя покорилась завоевателям, и широким жестом протянул Библию - Верховный Инка небрежным жестом отстранил от себя безынтересный для него предмет: он и понятия не имел, что это такое. Миссионер Вальверде взвизгнул:
- Богохульник!
А Писарро взмахнул белым шарфом военачальника.
Грохнули пушки, загремели мушкеты, Писарро с конницей вылетели на площадь, за ними двигалась пехота. Закованная в панцири конница уже одним своим бешеным натиском вызвала панику, под ударами сабель телохранители Атауальпы упали как подкошенные. Когда обезумевшие люди опомнились и начали было сопротивляться, судьба битвы была почти решена. На камнях площади валялись сотни трупов, Писарро с несколькими воинами уже пробился почти к самым носилкам правителя.