Общими усилиями оленя втащили в пещеру.
– Зугрр принёс хорошую добычу, – вымазанное высохшей кровью лицо Орунга выражало зависть, – нелегко загнать и убить большого оленя.
– Да и ты, Орунг, пришёл с хорошей добычей, – отвечал Зугрр.
– Ешьте, люди, мясо, – говорил Зугрр, разделывая тушу, – наедайтесь. Возьми, Вождь, сердце этого оленя. Пусть сила его продлит твои годы.
Голодные люди жадно хватали истекающие кровью куски оленины. Матери жевали его вместе с кореньями и кормили этой жвачкой младенцев. Беззубая старуха Медведица разрывала мясо на кусочки, била по ним камнем и глотала. Взрослые охотники, стараясь казаться спокойными, запихивали большие куски в рот и мощно пережёвывали их своими тяжёлыми челюстями, высасывая кровавый сок.
Солнце клонилось к горизонту. Уставшие охотники, насытившись и обсудив подробности сегодняшней охоты, расположились на отдых. Старухи и женщины угомонили детей. Пещера заснула.
2.
Несильный, но устойчивый южный ветер, дувший весь прошедший день, сделался влажным. Он, противостоя холодному дыханию Большой Льдины, пригнал последнюю в это лето грозу. Огромная, брюхатая ливнем туча, втягивая в себя мелкие облачка, вылезла на середину неба, заслонила звёзды, подмяла под себя месяц. Ветер усилился. Вот он начал метаться шквальными порывами. Зашумели кустарники.
Стоящий напротив пещеры у реки полузасохший дуб-гигант, выросший ещё с тех времён, когда Большая Льдина была слабым ледничком, заскрипел своими голыми ветвями, забил ими друг о друга, зашелестел жалобно слабыми листочками, ещё сохранившимися на одной из ветвей. Всё вокруг засветилось голубым светом, и огромная молния встала между гигантским умирающим дубом и небом! И сразу хряснула ужасно в предродовой муке туча! Шквал ветра бросил её за реку, и она разродилась там проливным дождём из разорванного о скалы брюха.
От удара грома проснулись в пещере люди. Заорали испуганные младенцы.
– Смотрите, – закричал Волчонок, – молния не умерла, она пожирает дерево!
Мелкие сухие ветви дуба жарко горели. Ветер ещё больше раздувал пламя. Оно освещало мечущиеся под порывами ветра кусты, и людям казалось, что это большие звери беснуются, пытаясь добраться до пещеры.
Ударил очередной, самый сильный шквал, который сбил пламя, но сухие обуглившиеся ветви краснели углями, как сплетение множества рук и пальцев. Гигант застонал, что-то хрустнуло в его корнях и стволе, забухали рвущиеся и завизжали трущиеся друг о друга плотные волокна дерева. Накалённая докрасна крона его описала на фоне беснующегося неба огромную дугу, он рухнул, сыграв комлем, и с разлапистых корней его посыпались глыбы вывороченной земли. Тлеющая крона вспыхнула с новой силой, и продолжала гореть пламенем, раздуваемым слабеющим ветром. Жар разливался далеко вокруг и вскоре люди в пещере почувствовали, что можно скинуть с себя шкуры.
– Если принести в пещеру горящую ветку, то даже зимой станет тепло, – догадался вдруг Зугрр.
– Огонь съест ветку, – возразила старуха Медведица, – а потом съест нас.
– Я дам ему ещё ветку. Буду кормить огонь много раз мелким ветками. Он станет греть нас всегда.
– Если ты возьмёшь горящую ветку, – влез в разговор Орунг, – то огонь набросится на тебя. Орунг самый сильный, – добавил он в подтверждении своих слов. – Я убил махайрода.
– Зугрр самый смелый, и я принесу огонь в пещеру, – Зугрр ударил себя кулаком в грудь.
Он вдруг представил, что огонь действительно перекидывается на его руку, охватывает волосы, грызёт тело.
– Когда огонь ослабнет, – добавил он.
– Я был ребёнком много лет тому назад, – заговорил Вождь. – Я ел мясо козы, погибшей от зубов огня. Была большая засуха. Горел лес и камыши. Мы спасались в озере. Когда сгорело всё, я нашёл козу. Огонь не съел её, только разгрыз шкуру. Я поел её мясо, и оно было мягким и вкусным. Огонь согрел его своим жаром. Тогда мы съели всю козу. Наши старики думали: как бы заставить огонь всегда жарить мясо для нас. Потом забыли. Прошло много лет.
Это была, пожалуй, самая длинная речь, которую произнёс почтенный патриарх за всю свою долгую жизнь. Ведь управлял он своим племенем отнюдь не убеждением, а грозным коротким окриком, выразительным жестом, крепким тумаком и своим примером.