Тигр в страхе попятился назад. При втором прыжке льва он поджал хвост и, казалось, готов был уже обратиться в бегство. Однако тут же, словно устыдившись собственной трусости, зарычал на противника; его желтые глаза позеленели от бешенства: он принимал бой!
Внезапная перемена в поведении тигра скоро стала понятной уламрам. Из камышей на помощь к своему самцу спешила тигрица; она неслась огромными скачками, почти не касаясь земли. Глаза ее сверкали, словно угли.
Теперь настала очередь пещерного льва усомниться в своей силе. Вероятнее всего, он без боя уступил бы чете тигров ее владения, если бы, возбужденный угрожающим рычанием своей самки, тигр-самец не прыгнул ему навстречу…
Пещерный лев готов был примириться с необходимостью отступить, но не мог оставить безнаказанным столь дерзкий вызов. Его чудовищные мускулы напряглись при воспоминании об одержанных им бесчисленных победах, об убитых, растерзанных и съеденных им существах. Один лишь прыжок отделял его от тигра. Он мигом перелетел это расстояние и встретил… пустоту, так как тигр отскочил в сторону. Очевидно, он хотел напасть на пещерного льва сбоку. Тот быстро повернулся, чтобы встретить нападение.
Когти и клыки сшиблись… Послышалось глухое рычание и щелканье страшных челюстей. Будучи ниже ростом, тигр попытался вцепиться в горло пещерного льва, но молниеносный удар огромной лапы опрокинул его на землю. В то же мгновение когтями другой лапы пещерный лев вспорол противнику брюхо. Внутренности вывалились из раны вместе с потоками крови. Неистовый рев огласил саванну.
Пещерный лев начал рвать на части свою жертву, когда подбежала тигрица. Почуяв запах свежей крови, она остановилась в нерешительности и издала призывное рычание.
Услышав ее зов, тигр невероятным усилием вырвался из лап пещерного льва, шагнул к тигрице… и остановился. Силы покинули его, и только глаза все еще были полны жизни.
Тигрица инстинктом поняла, как мало осталось жить тому, кто так долго делил с ней еще теплую добычу, охранял ее детенышей, защищал ее от всех опасностей. Смутная нежность к поверженному самцу шевельнулась в глубине ее не знавшего жалости сердца. Но она поняла также, что перед ней – сила еще более могучая и жестокая, чем сила тигров, и, трепеща за свою жизнь, тигрица глухо зарычала, бросила последний взгляд на своего самца и убежала в лес.
Пещерный лев не стал преследовать ее. Он наслаждался победой и следил за каждым движением издыхающего тигра, но не спешил прикончить его, так как был осторожен и остерегался получить рану, когда победа и без того была на его стороне.
Настал час заката. Багряный свет зари разлился по лесам, озарил кровавыми отблесками половину неба. Дневные животные затихли. Теперь слышались только вой волков, жуткий хохот гиен, крики ночных птиц, кваканье лягушек и стрекотание кузнечиков. Когда последние лучи солнца догорели в облаках, на востоке появился диск полной луны.
В саванне не было видно других зверей, кроме двух хищников, – бизон скрылся во время их битвы. В наступивших сумерках тысячи существ притаились без движения, чуя присутствие огромных зверей.
Бесчисленное множество дичи пряталось в каждой заросли, скрывалось за каждым деревом, и, несмотря на это, голод редкий день не терзал пещерного льва.
Лев издавал резкий запах, и этот запах всюду сопровождал его, предшествовал ему, предупреждая все живое о его приближении вернее, чем шорох камней под могучими лапами, шелест раздвигаемой листвы и треск ломающихся ветвей.
Этот запах был густым и едким, почти осязаемым. Он разносился далеко вокруг по притихшей чаще и даже по поверхности вод, ужасный и в то же время спасительный для слабых существ. Все бежало перед ним, исчезало, пряталось… Земля становилась пустынной. На ней не было жизни, не было добычи, и царь природы оставался в величественном одиночестве.
А между тем с приближением ночи огромного зверя начинал мучить голод. Осеннее наводнение изгнало его из привычных мест охоты, и, переплыв через несколько рек, он забрел в неизвестную область. Теперь, после победы над тигром, эта область безраздельно принадлежала ему. И лев глубоко втягивал ноздрями вечерний воздух, стараясь учуять прячущуюся в сумерках добычу. Но ветерок приносил лишь ослабленные расстоянием запахи.
Насторожив слух, пещерный лев слышал чуть уловимый шорох мелких зверьков, убегающих в траве, возню воробьев в гнездах. На верхушке черного тополя он увидел двух цапель. Но лев знал, что этих бдительных пернатых не застанешь врасплох. К тому же, с тех пор как он достиг зрелости, хищник лазил только на невысокие деревья с прочными и толстыми ветками.