Трижды в день сын Леопарда приносил вожаку мамонтов стебли растений, сладкие корни и болотные бобы. Он часто и подолгу просиживал возле могучего зверя, стараясь понять его язык или научить мамонта понимать человеческий.
Мамонт охотно прислушивался к человеческой речи. Он шевелил перепончатыми ушами и, словно в раздумье, медленно покачивал большой головой; странный свет загорался иногда в глубине его маленьких коричневых глазок, веки прищуривались, и Нао казалось, что мамонт смеется.
В такие минуты Нао думал: «Большой мамонт понимает Нао… но Нао еще не понимает речи мамонта…»
Принося мамонту угощение, уламр кричал издалека:
– Вот! Нао принес мамонту пищу!
Мамонт привык к этому крику и тотчас же устремлялся навстречу Нао. Он разыскивал уламра даже тогда, когда тот нарочно прятался в кустарнике или за деревьями, и брал из рук человека вкусные корни, свежие, влажные стебли или спелые плоды.
Мало-помалу человек и мамонт научились звать друг друга без всякого повода. Мамонт, призывая Нао, тихонько трубил. Нао же внятным голосом произносил какое-нибудь короткое слово. Они любили бывать вместе.
Человек садился на землю, и мамонт бродил вокруг него, а иногда, играя, осторожно обхватывал его хоботом и поднимал над землей.
Для того чтобы закрепить этот союз, Нао приказал своим молодым спутникам приносить дары двум другим мамонтам, и те также привыкли к молодым уламрам, как их вожак к Нао. Затем Нао показал Наму и Гаву, как приучить животных к своему голосу, и на пятый день еще два мамонта стали приходить на зов юношей.
Однажды вечером, перед наступлением сумерек, Нао собрал большую кучу хвороста и опавших листьев и осмелился поджечь ее.
Воздух был сухой и холодный, ветерок едва колыхал ветви деревьев. И Огонь принялся расти, сперва черный от дыма, а затем яркий, гулкий и багровый, словно осенняя заря.
Мамонты со всех сторон сбежались к костру. Видно было, как тревожно шевелятся их перепончатые уши и волосатые хоботы, как испуганно блестят маленькие глазки. Некоторые нервно затрубили. О, они хорошо знали Огонь! Они встречались с ним в саванне и в лесу во время страшных пожаров, когда молния падала с неба и зажигала траву и деревья. Он гнался за ними по пятам, грозно воя и треща; его красные зубы разрывали их неуязвимую для всех зубов и когтей кожу, причиняя нестерпимую боль. Самые старые вспомнили товарищей, схваченных этим страшным чудовищем и не вернувшихся больше к стаду. И могучие звери боязливо и недоверчиво созерцали коварное пламя, вокруг которого сидели странные двуногие существа.
Чувствуя недовольство мамонтов, Нао подошел к вожаку и сказал:
– Огонь, зажженный уламрами, не может побежать. Он не начнет пожирать траву и деревья. Он не бросится на мамонтов и не причинит им вреда. Нао держит Огонь в своей власти и не дает ему возможности делать зло.
Огромный зверь, стоя в десяти шагах от Огня, с интересом смотрел на пламя, более любопытный, чем его сородичи, проникнутый смутным доверием к своим маленьким слабым друзьям, которые так спокойно сидели у костра, протягивая к нему руки. Постепенно большой мамонт перестал испытывать страх и успокоился. А так как поведение вожака в течение долгих лет служило образцом для всего стада, остальные мамонты тоже перестали тревожиться. Они с удивлением смотрели на неподвижный Огонь уламров и уже не боялись его, как того страшного красного зверя, который мчится, словно вихрь, по необозримой саванне, уничтожая все живое на своем пути.
Так Нао добился права разводить костер посреди стада мамонтов. И в этот вечер впервые за долгие месяцы уламры насладились жареным мясом, грибами и съедобными кореньями.
На шестой день осады упорство кзамов стало нестерпимым для Нао.
Он уже вполне оправился от ран, и бездействие томило его невыносимо. Большого уламра тянуло на север, к знакомым местам, к становищу родного племени.
Заметив как-то притаившихся среди платанов косматых людоедов, он крикнул им, охваченный внезапным гневом:
– Кзамам не удастся уничтожить уламров!
Затем он позвал своих спутников и сказал им:
– Пусть Нам и Гав кликнут мамонтов, с которыми они заключили союз, а Нао заставит следовать за собой вожака мамонтов. Тогда уламры смогут дать бой пожирателям людей.
Спрятав Огонь в надежное место, уламры нарвали достаточный запас вкусных трав и побегов и позвали своих покровителей. Те немедленно откликнулись на призыв и охотно пошли за ними. Приманивая мамонтов все новыми и новыми охапками любимого корма, уламры отвлекли их на большое расстояние от пастбища. Время от времени Нао говорил им что-нибудь тихим, ласковым голосом. Однако чем дальше, тем неохотней шли мамонты. Они часто останавливались и, оборачиваясь, глядели назад, – видимо, вожака тревожило сознание ответственности за покинутое стадо. Наконец мамонты окончательно остановились, и вожак, вместо того чтобы пойти вперед на призывный крик Нао, в свою очередь, позвал его.