Нахер Квинта за то, что он умудрился получить смертельно-опасное ранение.
Нахер Картера за то, что у него есть пульс.
Нахер мудаков Всемирного здравоохранения за их делишки.
Нахер Кью за то, что послала меня на миссию для смертников.
Нахер Рейн за то, что заставляет меня хотеть верить в дерьмо, которого, как доказала история, у меня никогда не будет.
– Если здесь кто-нибудь есть, выходи на хрен! – рычу я, озираясь по сторонам.
Тишина.
– У тебя три секунды, чтобы выйти, или я пристрелю твою задницу на месте!
Никаких звуков чьего-либо присутствия. Лишь только шум в ушах после бега и от моего нерастраченного гнева. Я быстро осматриваю то, что осталось в магазине. Кассовая стойка разграблена. На полках не осталось ни одной пачки сигарет, ни одного шоколадного батончика или пакета чипсов, но остальная часть магазина выглядит почти без изменений.
Думаю, косметика и поздравительные открытки не то чтобы в приоритете, когда ты думаешь, что мир рушится.
Аптека находится в дальнем углу, за всей этой хренью круглосуточного магазина, поэтому я расстегиваю рюкзак и иду по проходам, забрасывая в него разное дерьмо по пути. Тампоны, зубная паста, шампунь, дезинфицирующее средство для рук, протеиновые батончики, арахисовое масло… Я не могу поверить, что вся эта фигня до сих пор здесь. Если бы это место находилось во Франклин-Спрингс, то было бы захвачено бандитами несколько недель назад.
Вот дерьмо.
Осознав это, я останавливаюсь и бегу прямо за аптечный прилавок.
Парни «Бонис», вероятно, дежурили здесь 24/7... вплоть до вчерашнего дня. Они, как и все остальные, думали, что миру придет конец, поэтому шлялись по улице, надирались и убивали пешеходов ради забавы. Я видел их. Но когда они наконец избавятся от похмелья и поймут, что конец света не наступил, и все это было просто обманом…
Гул двигателей мотоциклов вдалеке подгоняет меня, когда я просматриваю названия, напечатанные непонятным латинским языком на одинаковых белых пузырьках, стоящих рядами.
Чтоб их черти драли!
Я не могу прочесть ни одну. Никто никогда не водил меня к врачу, когда я был ребенком. Мне знакомы только те препараты, которые имеют ценность на улицах, и, конечно, их уже давно нет.
Рейн знала бы, что искать.
Рейн.
Я расстегиваю внешнюю сумочку-карман на ее рюкзаке и читаю этикетку на таблетках, которые она стащила из дома Картера для меня: «Кефлекс (цефалексин) в капсулах, 250 мг».
Целу́ю этикетку и бросаю почти пустую бутылочку обратно в рюкзак. Рев двигателей становится громче, когда я просматриваю полки в поисках чего-либо, начинающегося на букву «К».
Забудь о лекарствах! Беги, придурок!
«Эпинефрин»… «Флуразепам»... Давай! Сейчас же!
«Глюкофаж»… «Гидралазин»…
Что ты делаешь? Как ты думаешь, этот мальчишка Квинт был бы сейчас здесь и искал бы для тебя лекарства? Беги, мать твою!
«Кеппра» – нет. Дерьмо. Слишком... «Кефлекс»!
В тот момент, когда мои пальцы касаются бутылочки с антибиотиками на пятьсот миллиграммов, хруст битого стекла под каблуками пригвождает меня к месту.
Я слышу ругань, как раз перед тем, как звук чего-то разбитого эхом отражается от высокого потолка.
– Они забрали все чертовы сигареты! – произносит чей-то низкий голос.
Я присаживаюсь на корточки между двумя аптечными полками, когда вторая пара ног с хрустом входит в магазин.
– Вот блин, – говорит более молодой голос так тихо, что я едва слышу его. – Они забрали все шоколадные батончики «Мистер Гудбар».
– К черту батончики! – орет старший мудила, и слышится звук падающих на пол пустых коробок. – Если ты не найдешь мне сигарету, чашку кофе и что-нибудь от этой чертовой мигрени в ближайшие пять минут, я надеру тебе задницу, малец.
– Я…
– Четыре минуты!
– Ладно, хорошо.
Я расстегиваю молнию рюкзака медленно, сантиметр за сантиметром, и, как можно тише засовываю туда пузырек с «Кефлексом».
– Я проверю, нет ли кофейника в комнате отдыха, – недовольно бормочет старший урод. – Если кто-нибудь попытается войти в эту дверь… пристрели их.
Дерьмо.
Я оглядываюсь вокруг, отчаянно пытаясь найти лучшее место, чтобы спрятаться. Полки с лекарствами расположены перпендикулярно аптечному прилавку, так что, даже сидя на корточках, я буду заметен. Единственное безопасное место было бы под прилавком, но со всем дерьмом в этом рюкзаке я никак не смог бы добраться туда без шума.