Поднимаю глаза и вижу его в нескольких дюймах от себя. На губах Картера ухмылка, а глаза медового цвета сияют гордостью. Это еще одна улыбка, которую я знаю.
Она означает, что я молодец.
Когда-то давным-давно этот взгляд был всем, чего когда-либо желала будущая миссис Рейнбоу Реншоу. Я была готова сделать все возможное, чтобы заслужить одобрение Картера. И когда у меня получалось, такой взгляд был моей наградой. Я бы постаралась запомнить, как нужно действовать, чтобы угодить ему и снова заслужить улыбку.
Теперь единственное выражение, которое я хочу увидеть на лице Картера, – это как он откроет рот, когда я надеру ему задницу в игре.
Хлопаю в ладоши, привлекая внимание группы:
– Как капитан команды, я выбираю Бранджелину.
Оказывается, хоккей – это просто футбол с клюшками, а я играла в футбол в церковной лиге до средней школы, а затем поняла, что церковная лига – это не круто. Конечно, тогда мы использовали настоящий мяч и ворота с сетками, а не кусок битой плитки с зазубринами и клюшки, сделанные из деревянных досок расколоченного поддона, но в остальном – не так уж сильно отличается. Плюс, мы с Бранджелиной – вроде как, идеальная команда. Я держусь сзади и играю за вратаря, пока они бегают вокруг Картера, как торнадо с СДВГ*. Бедняга, по большому счету, сам по себе. Подход Крошки Тима к вратарству состоит в том, чтобы говорить всякую чушь, двигаясь как можно меньше, а главный приоритет Горластого – исключительно оборона. В смысле, всеми средствами защищать себя от взаимодействия с шайбой.
Картер делает свое фирменное баскетбольное вращение, уклоняясь от Не Брэда, и уходит в отрыв, но я отбиваю удар боковой частью ноги. Мне приходится использовать ногу, потому что моя палка – это всего лишь два куска доски, скрепленные вместе, и она не остановила бы шайбу. Хоть никто меня и не просит, я поднимаю свою жалкую клюшку в воздух в триумфе.
– Бум! – кричу я Картеру, но мое злорадство обрывается, когда верхняя половина моей самодельной клюшки опускается и почти отрубает мне пальцы. – Ай! – я бросаю клюшку, хватаю свою руку и держу ее, подпрыгивая нам месте. Шиплю, сжав зубы.
– Нарушение! – кричит Крошка Тим, указывая на меня, как на подозреваемого на полицейском опознании. – Игра высоко поднятой клюшкой!
– Что это значит, черт возьми?
– Игра высоко поднятой клюшкой – это когда игрок получает удар клюшкой, поднятой выше уровня талии, – тихо проговаривает Горластый, уставившись в пол.
– Но я нанесла повреждение себе.
Картер ухмыляется:
– Прости, детка. Правила есть правила. Ты должна отправиться на скамью штрафников.
– Скамью штрафников? – я мотаю головой. – Где она?
Крошка Тим указывает на заплесневелую картонную коробку, которую я заметила, когда мы только вошли, и ухмыляется в свою грязную бороду.
– Да ты издеваешься надо мной.
– Давай, принцесса, – хихикает он, выгоняя меня взмахом руки. – Две минуты за это нарушение. Отбывай свое время как мужчина.
Я показываю ему язык и топаю к влажной картонной коробке. Горластый следует за мной, опустив голову, и как только я сажусь на коробку, подтянув колени к груди, он добавляет последнюю деталь.
Горластый поднимает сиденье для унитаза, лежащее рядом, и как раз перед тем, как он вешает мне на шею этот оригинальный аксессуар, я замечаю, что кто-то написал на нем слово «ПИНАЛТИ» черным перманентным маркером.
Я гневно смотрю на аккордиониста, но его глаза приклеены к полу, и он уже на полпути к своему безопасному маленькому уголку магазина.
Парни завывают от смеха, а я удерживаю свою физиономию недовольной целых пять секунд, прежде чем начинаю хохотать вместе с ними.
– Что такого смешного? – мурлычет голос со стороны входа.
Моя голова поворачивается влево, где Кью прислоняется к стене, выглядя чертовски круто с львиной гривой дредов и в своей расслабленной позе. Но она не одурачит меня. Настороженность в ее глазах и напряженность в мышцах говорят мне, что Кью готова наброситься на первую же газель, попавшуюся на пути.
И уже едва сдерживается.
– Док получила штраф за то, что ударила сама себя! – Крошка хихикает, вытирая слезу с глаза.
Повернувшись в мою сторону и увидев, что я сижу на картонной коробке, с сиденьем для унитаза на шее, Кью приподнимает бровь, а затем ее взгляд возвращается к группе.
– Похоже, вам не помешал бы третий.
– Но… они должны быть без игрока в течение двух минут, – хнычет Крошка.
– Две минуты истекли, – заявляет Кью в ответ, скользя по гладкому полу, чтобы забрать мою клюшку.