Коснувшись здесь этой стороны вопроса об отношениях между народами слабыми и сильными в борьбе за существование, я не могу не сделать некоторого отступления, не имеющего прямого отношения к обсуждаемому теперь вопросу о роли различных моментов в этой борьбе, но зато могущего иллюстрировать более общее положение, развитое в предыдущей главе. Мнения о деятельности правительств по отношению к опекаемым первобытным народам весьма различны. Их можно вообще разделить на две категории. Одни считают необходимым во что бы то ни стало поддерживать эти народы, делать невозможные затраты для того, чтобы хотя сколько-нибудь поднять и цивилизовать их. Этнографы, наиболее близко знакомые с первобытными народами, вполне придерживаются подобного мнения. Вот, например, как высказывается по этому поводу Герланд в заключительных строках своего сочинения «О вымирании первобытных народов». «Пусть сохранится от этих народов то, что еще может быть сохранено. До сих же пор развитие человечества и в этом отношении вполне зависит от натуралистического закона. Борьба за существование, в которой сильнейший тот, кто побеждает, обнаруживается в полнейшей степени. Окрепнувшие расы распространяются с силою и (в отличие от неразумной природы) с удовольствием, без всякой надобности, разрушая побеждаемые ими слабейшие расы. Но человек способен рассуждать и любить; а именно в том и должен сильнейший член разумной породы высказывать свою силу, чтобы стараться с любовью возвысить до себя побежденных им членов. В таком случае наступило бы владычество духа и нравственного выбора, и целое человечество сделало бы большой шаг вперед по тому пути, по которому оно должно следовать, т. е. по пути освобождения духа от грубых оков внешней природы». Герланд и вообще та категория мнений, которой он служит выразителем, ссылается, в конце концов, на благо целого, ради которого необходимо охранить и поддерживать весь человеческий род. Уничтожение же такой большой его части, как первобытные народы, гибельно еще и потому, что оно легко ведет к огрублению сильнейших, вопреки человеколюбивой цели цивилизации.
Мнения другой категории, совершенно противоположного характера также имеют в виду общее благо. Но с их точки зрения споспешествование ему невозможно при помощи, стоющих огромной затраты искусственных мер для охранения первобытных народов. Могут ли многие представители последних возвыситься до уровня современной культуры, это еще не доказано и в некоторых случаях весьма сомнительно. Между тем, оставляя большею частью очень богато одаренные земли в руках первобытных туземцев и сдерживая наплыв туда европейских колонистов, мы содействуем благу первых в ущерб последним. Простой же расчет показывает, что эти земли в состоянии прокормить несравненно большее число цивилизованных европейцев, чем, нередко даже не дошедших до земледельческой ступени, первобытных народов. Отсюда вытекает, что искусственное охранение нынешних дикарей может совершиться не иначе как за счет живущих или будущих европейцев, и притом что это будет охранение меньшинства за счет большинства; а поэтому следует предоставить борьбу за существование ее естественному течению и не тормозить вытеснения первобытных туземцев цивилизованными европейцами. Из числа современных научных писателей такого рода воззрения придерживается, например, Гельвальд, как это видно из следующего его замечания по поводу вымирания негров в Соединенных Штатах: «Констатирование этого фиаско якобы человеколюбивой идеи, - говорит он, - ничуть не заключает в себе порицания совершившегося факта и не заставляет желать его отмены, но, напротив, показывает только, что вымирание свободных негров составляет отныне только вопрос времени и дает самый основательный и наиболее благоприятный из всех возможных исходов. Между тем как союз раз навсегда освободится, таким образом, от заботы о «черных братьях», культура будет праздновать победу, всегда соединенную с исчезновением иноплеменного элемента».