- Ебать - колотить! – , прохрипел я, ворочая шершавым как наждак языком.
Слова с трудом вырвались из пересохшего горла. Наверное, так хрипят зомби.
Хотя и с виду я наверняка был похож на ожившего мертвеца. Бледный, осунувшийся, с ввалившимися глазами и бессмысленным взглядом.
Воспоминания о вчерашнем вечере словно заволокло плотной пеленой черного тумана. И как не пытайся я напрячь память и восстановить события – я так и не смог вспомнить ни одного момента из вчерашнего вечера. То ли Система накрепко заблокировала все воспоминания, то ли от большой дозы алкоголя, я «перекинулся».
- Что, больше воспоминаний не будет? – с трудом прохрипел я. – Ну и ладно. И хуй с ним.
Хрипя я тяжело сполз с кровати, но сил моих едва хватило, чтобы сделать пару шагов и шлепнуться в кресло. На столе стояла початая бутылка водки, и, памятуя великие слова о том, что крепкий алкоголь быстро ставит на ноги, я принялся за самолечение.
Трясущиеся руки едва справились с пробкой. На такую мелочь, как дозирование этанола стаканами я размениваться не стал, сделав несколько жадных глотков прямо из горла.
- М-да-а-а-а…
Голос был смутно знаком. И движимый любопытством, я поставил бутылку на стол и обернулся.
В дверях стояла одна из близняшек, глядя на меня явным неодобрением. Это читалось так явственно, что я и без слов понял, что в данном случае означало это самое «Мда».
Я почти не выходил из комнаты с тех пор, как Кот привез меня с похорон. Дни я проводил однотипно: уничтожал запасы спиртного, что были в доме Кота. Просыпался от тяжелого похмельного колотуна, поправлял здоровье и за день надирался до абсолютно безобразного состояния.
- Длительные запои негативно сказываются на здоровье.
- Ты даже представишь себе не можешь, как, - подтвердил я. – Порой с утра ты не просыпаешься, а словно воскресаешь. Старею, наверное.
- И долго ты еще будешь воскресать по утрам? – хмуро поинтересовалась девушка.
- А какой сегодня день? – вопросом на вопрос ответил я.
- Ты пьянствуешь уже неделю.
Я аж присвистнул от удивления:
- А мне показалось, прошло всего пару дней. Вот время летит.
Я и вправду не заметил, как меня поглотила синяя яма. Пьянство и бардак поглотили меня с головой, растворяя боль и пустоту. Правда, эффект этот был временным и действовал только во время этанолового забытья. Посему, чтобы избавиться от этого тупого, тянущего чувства, приходилось постоянно увеличивать литраж, дабы все время находиться примерно в одном состоянии.
- Коту нужна твоя помощь. Хотя, толку от тебя сейчас с гулькин нос.
- О, да. Великий Линчеватель превратился в жалующуюся и вечно ноющую пародию на человека. Какая мерзкая картина.
Этот голос я узнал бы из миллиона. Только вот сейчас в нем было столько отвращения и презрения, что я аж вздрогнул. Обернулся, уставившись в зеркало. Только вот вместо бледной осунувшейся от беспробудного пьянства рожи с ввалившимися глазами, из зеркала на меня улыбаясь смотрела … Настя.
- Ты….
Я поперхнулся, так и не смог выговорить «жива».
- Не ожидал меня увидеть?
Настя презрительно усмехнулась. И эта ухмылка мне решительно не понравилась. Уж очень недоброй она была.
- Блять!
Я потер ладонями глаза, пытаясь отогнать морок, вызванный большими дозами алкоголя. Но хуй там. Когда я убрал руки от лица, Настя все с той же презрительной ухмылкой продолжала пялиться на меня из зеркала.
- Не помогло? – глумливо спросила она. – Посмотри на себя. На кого ты стал похож? До чего же жалкое зрелище. Тебе самому не противно?
Настя словно выплевавыла эти слова. И подобно кислоте, они разьедали меня, словно выжигая изнутри.
- Хочешь просто спиться здесь? – глумливо продолжала она. – Или… погоди…
Настя, не мигая, уставилась на меня. А потом расхохоталась:
- Бежать? – сквозь смех, с трудом произнесла она. – Как далеко? Просто сьебаться из города? Или покинуть страну? А-ха-ха-ха! Гениальное решение! И самое простое. Бросить все и бежать, трусливо поджав хвост. А человек, который убил меня и остальных останется в живых. Ты не Линчеватель. Ты просто ничтожество.
- Заткнись! – заорал я, бросив в зеркало полупустой бутылкой. И морок, глумливо подмигнув мне на прощание, послушно растворился. Из зеркала на меня вновь смотрела бледная, осунувшаяся, заросшая щетиной физиономия с ввалившимися глазами. Только вот вместо пустого безразличия, физиономию мою аж перекосило от черной злобы.