― Итак, Рэйвен, расскажи мне о своей семье. Твоя мама живет здесь, в городе?
Не в силах удержать во рту глоток воды, я выплевываю ее и пытаюсь восстановить дыхание.
― О, Боже, милая, ты в порядке?
Катерина протягивает мне кухонное полотенце и похлопывает по спине.
Она готовила ужин и посвящала меня в детство Джоны. Смена темы застала меня врасплох.
― Да, я в порядке. Спасибо. Просто попало не в то горло.
― Ты напугала меня.
Думаете, это напугало Вас? Спросите меня снова о моей маме.
Я не в восторге от мысли открыть запертые двери моей души и раскрыть темные секреты единственному человеку, которому я хочу понравиться. Но я не могу лгать, тем более маме Джоны. В конечном счете, она узнает, и что подумает тогда? Если я планирую быть частью жизни Джоны, то я должна быть честной. Как там говорится? Правда освободит. Больше похоже на то, что правда оставит тебя в одиночестве.
Она режет овощи, кажется, забывая о том, что я должна сбросить бомбу прямо на ее милую голову.
Может, она забудет, если я сменю тему.
― Итак, ты расскажешь мне о своих родителях?
Я попробую обойти это. Этого будет достаточно, чтобы удовлетворить ее, и мне не придется говорить ей жестокую правду.
― Моя мама живет в городе, да, как и мой... эм... мой папа.
Произнеся это слова, мне хочется сплюнуть, чтобы очиститься от грязи.
― Они все еще женаты?
Ее вопросы такие обычные и повседневные. Ничего более чем немного поболтать с девушкой, с которой встречается ее сын. Ее ожидает большой сюрприз.
Просто покончим с этим! Так будет легче.
Я кусаю губу, собираясь с духом.
― Эм, нет, они никогда не были, эм, женаты.
― О, это очень плохо. Чем они занимаются?
Ее глаза сосредоточены на задаче перед ней — разрезать и сбрасывать в миску.
― Моя мама работает в области продаж.
Пожалуйста, пусть этого будет достаточно.
Мой желудок взбалтывается. Это уже похоже на ложь.
― Что она продает?
Мои плечи опускаются.
Наверное, пора покончить с этим.
Я проверяю время на микроволновке. Джона скоро будет дома.
Жаль, что он сейчас не здесь.
― Себя. Моя мама ― девушка по вызову.
Она прекращает готовить и поворачивается ко мне, с пылающим вопросом в глазах.
― Девушка в колл-центре?
Я тру рукой лицо.
― Проститутка.
С лязгом, нож Катерины падает на стол. Ее глаза и рот движутся, но не выходит ни звука.
― Я еще не закончила. Ее сутенер... ну, он мой... мой эм... он сделал ее беременной.
Она добавляет качание головой в список молчаливых ответов.
― Я не... эм, у меня никогда не было взаимоотношений с ними.
Я делаю глубокий вдох.
Вот. Я сделала это.
Мои зубы кусают нижнюю губу. Я считаю плитки на полу. Молчаливые секунды проходят. Я готовлюсь к речи о том, что я отброс и не подхожу ее сыну. Я выпрямляю позвоночник, готовая к ее нападению. Перемещая глаза, чтобы встретиться с ее, я покачиваюсь в шоке.
Ее глаза такого же оттенка, как у Джоны. И как у Джоны, они пронизаны сочувствием. Не осуждением. Я немного расслабляюсь под их пристальным взглядом.
― Это невероятная история. ― Ее нежный голос успокаивает мои нервы. ― Ты, должно быть, прошла через многое, когда росла. Не могу представить, как тебе было тяжело. ― Она сжимает мою руку. ― Знаешь кто ты, Рэйвен?
Я качаю головой, боясь, что мой голос сломается от утешительного кокона ее слов. Мне отчаянно хочется узнать.
Кто я?
― Ты, как одинокий дикий цветок, который растет из трещины в асфальте: чудом выросла без воды или плодородной почвы. Человек обходит вокруг цветка, чтобы не затоптать его. Это не похоже на поле диких цветов, которые затаптывают по неосторожности, сминая их под ногами, зная, что на следующий день вырастет еще сотня.
Она останавливается, чтобы положить руку на мою щеку.
― Тебе удалось пройти через жизненные препятствия. Выжившему нечего стыдиться. Это то, чем надо гордиться.
Она видит во мне достойную. Не груз для Джоны, а особенную. Чудо.
Я хочу выразить то, что ее слова значат для меня, но не могу достаточно быстро привести свои эмоции в порядок. Слезы наполняют мои глаза. Я моргаю, и они выливаются, когда ее речь повторяется в моей голове, высасывая оставленный яд в моей душе.
Она подносит кухонное полотенце к моему лицу и вытирает мои слезы. Ее добрая улыбка становится последней каплей, и я начинаю рыдать.
― Ох, милая.
Она притягивает меня в свои объятия. Я полностью теряюсь в них. Она крепче сжимает меня, говоря в мои волосы слова о силе и освобождении.
Моя щека упирается в ее плечо, пропитывая ее рубашку слезами. Я пугаюсь, когда пара сильных рук оттаскивает меня от нее. Настолько погруженная в свою печаль, я не заметила, как он вошел. Знакомый запах цитруса и пряностей расслабляет мои мышцы, и я утыкаюсь в грудь Джоны.
― Мам. Что, черт возьми, случилось?
Гнев пронизывает его голос.
Я не могу видеть лицо Катерины, но слышу ее шепот:
― Все в порядке, Джоуи ― это заставляет его расслабиться. Он делает глубокий вдох и держит меня, пока я успокаиваюсь.
― Детка?
Он целует меня в голову и поглаживает мою спину.
Я отстраняюсь от Джоны, но он плотно держит руки вокруг моей талии. Я вытираю лицо, чувствуя уязвимость и смущенность.
― Простите. Это дурацкие...
― Нет, Рэйвен, не делай этого. Не принижай свои силы смущением. Тебе нечего стыдиться.
Глаза Катерины становятся влажными от слез.
Я киваю и говорю единственное, что могу.
― Спасибо, Катерина.
Глядя на шею Джоны, я не в силах оторвать взгляд, боясь того, что могу увидеть в его глазах.
― Эй. Посмотри на меня.
Я осмеливаюсь посмотреть.
Он нежно улыбается, показывая обе ямочки.
― Ты в порядке?
Я киваю.
― Хорошо.
Он целует меня в губы, затем в кончик носа, и наконец, в лоб.
― Моему сыну повезло с тобой, Рэйвен. Я очень горжусь им и в равной степени горжусь тобой.
Тепло наполняет мою грудь, приливая к щекам и к губам. Я перевожу взгляд с Катерины на Джону.
― Ну что, девочки, повеселились сегодня?
Он не отрывает взгляд от меня. Его голос мягкий, и я рада смене разговора на более приятную тему.
Мы общаемся на кухне, пока Катерина делает последние штрихи в нашем ужине. Джона ворует кусочки еды со стола, и она шлепает по его руке. Впервые я вижу Джону мальчишкой, пока он забавляется со своей мамой. Я смеюсь, когда она делает ему выговор за то, что он пьет молоко из пакета. Она сообщает ему о его сестре и ее муже. Он смеется над историями о его племянниках, попадающих в неприятности.
Я не более чем зритель в этом прекрасном изображении семьи. Я наблюдаю в тишине, когда зависть подключается к моему счастью.
После вкусного ужина я отлучаюсь, чтобы прибраться на кухне. Так что Джона и его мама могут провести время наедине. Вытерев последнюю тарелку, я убираю ее и направляюсь в гараж Джоны, чтобы провести время с Импалой.
Завязав волосы сзади, я подключаю iPod к панели и позволяю музыке наполнить мое тело, унося с собой множество противоречивых эмоций, кувыркающихся в груди.
Некоторая музыка из iPod Джоны мне знакома, но одна песня привлекла мое внимание. Я читаю название на экране ― Бейонсе «Halo». Кажется, Бейонсе знает пару фактов о моей ситуации, когда ее слова становятся гимном моего сердца. Я ставлю песню на повтор и возвращаюсь к машине, чтобы погрузиться в работу.
Потерявшись в водовороте работы и музыки, я подпрыгиваю от звука открывающейся двери.
Как долго я находилась здесь?
― Я знал, что найду тебя здесь.
Он оборачивает руки вокруг меня. Его тело теплое и успокаивающее.
― Я хотела дать тебе и твоей маме время, чтобы побыть вместе. Решила прийти сюда, пока она не ляжет спать.
Он садится на капот Импалы, опираясь пятками о бампер, и притягивает меня между ног.
― Моя мама полюбила тебя. ― Он заправляет мою выбившуюся прядь волос за ухо. ― Она сказала, что если я не женюсь на тебе, она отречется от меня. Думаю, ты нравишься ей больше, чем я.