Да на мне таких ранений очень много. И все заживали. Даже без помощи врача. Алиса даже заметила мой порез, который оставил мне Вейдер. Я сильно сопротивлялся против его лечения. Но она позвала Асоку. И та уже заставила меня чуть ли не силой сходить к врачу. Который промыл порез, нанес кучу разных лекарств на него и забинтовал.
Я всегда уважал и прислушивался к мнению старших. Асока старше меня, да еще и неизвестно на сколько. Поэтому она смогла, хоть и к моему неудовольствию, заставить меня сходить к врачу. Хоть они мои друзья, и я понимаю их беспокойство за меня. Но иногда считаю его излишним. И поэтому часто терпеть не мог подобные действия с их стороны.
А с появлением Асоки они начали наблюдать за мной на много тщательней. Потому что ей только дай повод не пустить меня на вылазку, и она им воспользуется. Но пока что ей этого не удавалось. У меня даже начало появляться ощущение, что мои друзья сговорились. И специально помогают Асоке.
Да обо мне заботятся как о маленьком ребенке. Я всегда усмехался подобным мыслям. Потому что это забавно. Но одновременно это в какой-то степени факт. Иду в лагерь или гуляю по лагерю. На меня сразу смотрит пара любопытных глаз, ища дырки на одежде, которые бы свидетельствовали о ранении. Поэтому я начал постоянно таскать с собой кусочки ткани. Ими я закрываю все дырки на одежде, которые появляются от ранений. Чтобы по пути назад или в лагере ко мне не прикопались по поводу ранения, которое я не лечу. Обычно меня этим доставали либо Алиса, либо Асока. От Сережи, я редко что-нибудь слышал. Иногда он тоже обращал внимание на мои ранения, но очень редко. А вот Алиса и Асока, по-моему, сговорились.
Я дополз до небольшой ямы, где сидел Сережа.
- Я все – сказал я. – Теперь можем уходить.
И мы под прикрытием наших товарищей, которые уже были в лесу, направились в сторону леса, параллельно отстреливаясь от врага.
Добежав до леса, мы прекратили стрелять, и, отбежав от границы, как можно дальше, мы уже всем отрядом спокойно шли в сторону лагеря. Топать до него еще долго. Поэтому я начал осматривать себя на наличие ран. Хоть они всегда болели. Но иногда просто не думаешь, о боли и забываешь, о них.
На левой штанине зияла дырка от попадания чуть выше колена. Я быстро взял кусок ткани и начал пытаться закрыть им дырку. Но случайно задел рану, и нога отдала жуткой болью. Но я старался не подавать вида.
Закрепив кое-как лоскуток ткани, я продолжил осмотр.
- На правом плече, рядом с шеей – произнес вдруг Сережа.
Я посмотрел на друга.
- Я знаю, что ты делаешь – сказал он. – Делай это быстро, пока никто не увидел.
Я быстро нашел ту дырку, что прожег выстрел и, закрыв ее, посмотрел удивленно на Сережу.
- Я прекрасно понимаю тебя – ответил он. – Твои раны – твое дело. Лишь в достаточно серьезных случаях я сообщаю об этом врачу. А так, скрывай, раз тебе это так сильно хочется.
- Спасибо – произнес я.
Я совершенно не хотел лечить рану, раз она не серьезная. Но понятие серьезности многие, вроде Алисы преувеличивали. Не позволяя себя лечить, я тем самым экономил медикаменты, которых у нас и так не много. И тогда в случае острой нужды, они будут. Да и лечить раны нудное дело. Я лучше похожу так. Пару дней поболит, и перестанет.
Мы шли к лагерю. И вот мы уже рядом. Я не хотел идти туда. Поэтому я отошел от основного отряда, и решил немного погулять недалеко. Я шел не торопясь, держа руку на всякий случай возле бластера.
- Опрометчиво было так делать – услышал я вдруг чей-то голос.
Я сразу выхватил бластер и направил его на источник звука. Как выяснилось, им оказалась моя инопланетная подруга. А кто б сомневался. Кто кроме нее меня постоянно преследует.
- Разве? – спросил я, убирая бластер.
Я прекрасно понимал, что она имеет в виду, ту мою вылазку, к канаве, откуда я кинул гранату.
- Я сделал это ради успеха вылазки – продолжил я. – Я не могу позволить никому так рисковать.
- Или ты просто сильно ненавидишь своих врагов? – спросила вдруг резко Асока.
- Я никогда не делал ничего на вылазке, исходя из ненависти – ответил я. – Да, я их ненавижу. Но не беспричинно.
- Ненависть – это путь на темную сторону – сказала Асока.
- И что из этого – слегка вспылил я. – Мне, что радоваться тому, что они начали самую разрушительную войну за историю моей планеты? Радоваться, что я вынужден сражаться с ними, ща независимость моей расы? Нет и нет.
- В тебе говорит темная сторона – насторожилась Асока. – Тебе нужно уметь контролировать свои эмоции. Иначе ты станешь как захватчики.
- И что? – снова вспылил я. – Если это принесет победу моему народу, то почему бы и нет.
И тут во мне проснулась злость на Асоку. Я даже сам не понимаю, откуда она взялась.
- Успокойся – произнесла Асока настойчиво. – Сейчас в тебе говорит темная сторона Силы. Посмотри, кем стал Вейдер. А ведь раньше он был когда-то героем, по имени Энакин Скайуокер. Он сражался за Республику и приносил ей победы. Был моим учителем. Всегда заботился обо мне. Не знаю, что привело его на темную сторону. Но теперь он готов забыть все и убить меня. Темная сторона затуманивает рассудок. Сейчас в тебе идет борьба, между разными сторонами. Но пока твой рассудок ясен, тьме не сломить тебя.
Я слегка успокоился.
- Ты права – ответил я спокойно. – Прости. Не знаю, что на меня нашло.
- Темная сторона – ответила Асока. – Она зовет тебя. Чем больше времени проходит, тем сильнее она в тебе. Твоя ненависть подпитывает ее. Но пока что тебе удается не поддаться ей.
- И хорошо – ответил я.
- Контролируй свои эмоции – произнесла она. – Особенно сильные, вроде ненависти.
- Проще сказать, чем сделать – сказал я. – Я не могу забыть ненависть к тем, кто разрушил мой мир и мою жизнь. Ты лишь показала, что не все имеют к этому отношение. Поэтому я перестал грести всех инопланетян под одну гребенку. Но ненависть к Империи, не так просто контролировать.
- Понимаю – ответила Асока. – Но пытайся. Только это может помочь тебе не стать таким как Вейдер.
Тут боль от попадания чуть выше колена снова вернулась. Я слегка поморщился, и присел, прислонившись к дереву.
- Что случилось? – спросила Асока.
- Да так – ответил я. – Ничего особенного.
- Так – стала она вдруг серьезной. – Рассказывай.
- Может, хватит заботиться обо мне как о маленьком ребенке – сказал я.
- Не переводи тему! – настояла Асока. – Что случилось?
- Да ногу слегка подвернул – сказал я. – Сейчас поболит и перестанет.
- Я чувствительна к Силе – сказала Асока. – И могу, поэтому определить, что ты врешь.
- Не нужно так обо мне волноваться – сказал я. – Я могу и сам справиться.
- Я твой друг – ответила Асока. – И поэтому волнуюсь за тебя. Рассказывай.
Я ничего не ответил.
- Ты боишься – произнесла она спокойно.
Она начала спокойным шагом подходить ко мне. Подойдя к дереву, возле которого я сидела, она тоже присела рядом со мной.
- Боишься – продолжила она более хитрым голосом – что я узнаю о ранении в ногу.
- Это не твое дело – произнес я.
- Знаю – ответила она. – Но я все видела, пока мы шли к лагерю. Честно говоря, меня это удивило.
- Да, – ответил я – а потом бы либо ты, либо Алиса придрались бы ко мне по поводу ранения, и заставили бы идти к врачу.
- Я была как ты – сказала Асока. – Я тоже скрывала от своего учителя некоторые ранения. Так же лезла в опасные места, даже несмотря на запрет. А ведь мой учитель всего лишь желал мне хорошего. И не хотел, чтобы со мной что-то случилось. А теперь подобная ситуация, только наоборот.
- Но с одним исключением – уточнил я. – Ты не мой учитель. И запрещать мне лезть в опасности ты не можешь. Как и имею право не раскрывать тебе свое состояние.
- Понимаю – ответила она. – Хоть действительно, ты умело скрываешь свое физическое состояние. Маскировка хорошая. Я бы и дальше не знала, если бы не заметила, что ты делал на обратном пути. И сколько ран ты так скрыл?