Ломакин призывал свое начальство продолжить борьбу. Никогда прежде так много туркмен не объединялись вместе. Никогда прежде народный фанатизм, подогретый турецкими агитаторами и проперсидской партией, не проявлялся с такой силой. Кочевники должны понести образцовое наказание; «это необходимо, чтобы раз и навсегда отбить у них охоту беспокоить наши войска и наши военно-торговые пути и наших йомутов также». Ломакин просил разрешение на посылку войск в Ахал-оазис для совершения рейдов, чтобы опустошать и разрушать деревни туркменских племен текке. «Посредством подобных действий текке, с одной стороны, получат должное возмездие и, вероятно, в ближайшем будущем не смогут восстановиться настолько, чтобы возобновить свое старое мародерство и набеги, и, с другой стороны, мы так бы фактически продемонстрировали наши права на эту территорию».
Просьба Ломакина совпала с поворотом к большей воинственности в политике российского правительства. Рональд Ф. Томсон, английский поверенный в делах в Тегеране и брат В. Тейлора Томсона, получил копию документа, который военный министр России, генерал Милютин, как сообщали, представил Государственному совету 2 июня.
Документ начинался с нападок на Англию: «Мир в Европе невозможно защитить, пока жадность и ненасытность деспота морей не будет ограничена. Необычайная жажда приобретения уничтожила в сердцах англичан все благородные чувства в отношении других народов».
Единственная цель Британии заключалась в том, чтобы уничтожить торговлю народов, конкурирующих с нею. Россия предложила Англии отношения искренней дружбы, но Англия не приняла его. Она хотела исключить Россию из торговли и уничтожить ее влияние в Азии. Дальше Милютин делал важный вывод: «Англия смело действует против тех, кто отступает перед ней. Но сейчас России нужно отказаться от политики бездействия и вместо стояния на месте двинуться навстречу противнику: мы должны показать англичанам, что терпение России кончилось и она готова принять ответные меры и протянуть руку в сторону Индии».
Когда российские войска начнут выдвижение, народ Индии сможет восстать против англичан. Афганцам также следует воспользоваться случаем отомстить за себя. Когда Индия будет потеряна, в британской экономике наступит паралич, и она перестанет быть угрозой.
Так как российские архивы вообще недоступны для иностранных исследователей, подлинность данного документа не может быть доказана. Учитывая, что он был передан британскому посланнику кем-то, кто украл документ, или купил его в российском дипломатическом представительстве в Тегеране, или подделал ради выгоды, его содержание не может не вызывать подозрения. Тем не менее, его тон подлинный, и взгляды, которые он выражает, встречаются в трудах Милютина и работах многих российских военных, а также правительственных деятелей.
У англичан было множество причин ждать дальнейшего российского продвижения в направлении Ахал-оазиса, а затем к Мерву. Поэтому по установившейся «традиции» в Санкт-Петербурге посол Лофтус (по инструкциям Дерби) вновь предупредил российское правительство, что «сближение аванпостов двух Империй» в Центральной Азии нежелательно, и выражал надежду, что император примет соответствующие меры, чтобы военные не продвигались в окрестности Мерва.
Этот демарш имел не больший эффект, чем все предшествующие за последние двенадцать лет. Однако в Индии настроение правительства изменилось. Лорд Э. Литтон, который стал преемником Норсбрука на посту вице-короля в апреле 1876 г., был сторонником «политики наступления».
Заключение нового договора с ханом Келата, оккупация Кветты и открытие дороги на Кандагар явились знаками новой, более агрессивной позиции правительства Индии. В депеше, отправленной министерству по делам Индии 2 июля 1877 г., Литтон «поворачивает» британскую политику в сторону Персии и Центральной Азии, придавая этому географическому району особую важность.
Изучение российской экспансии в Центральной Азии заставило Литтона сделать вывод, что захват Кизыл-Арва-та не был сделан «при удобном случае», но представлялся «важным шагом в долгом, продуманном и хорошо подготовленном движении». Из сообщений капитана Напьера, который, к неудовольствию русских, путешествовал среди туркмен, Литтон узнал, что русские войска были на расстоянии ста пятидесяти миль от Мерва и Герата и что Россия установила контакты с туркменами, которых она собиралась подчинить себе.