Прогресс на англо-русских переговорах по афганской границе, уменьшение напряжения в отношениях между двумя великими державами привели к тому, что в сентябре русский посол барон Георгий Штааль и лорд Солсбери подписали протокол, определяющий границу между Россией и Афганистаном. Русские сохранили каждую пядь земли, которую завоевали их армии, Афганистан получил границу.
Дипломатия в очередной раз решила проблему, возникшую между двумя великими державами в Азии.
Глава 2
Рейтер и Фалькенгаген: Две неудачи и начало
Развитие индустриального капиталистического общества в Европе в XIX в. сделало невозможной для неевропейских народов прежнюю изоляцию. Динамичный, богатый, мощный технологически и в военном отношении Запад не могли отвергнуть даже те, кто стремился не допустить его наступление. Парадокс «открытия дверей или окон» на Запад, чтобы сохранить свою политическую и духовную независимость, испытали в разное время Россия, Турция, Япония, Иран и многие другие общества.
Изоляция Персии начала разрушаться со времен Наполеона. Его офицеры были первыми в длинном ряду военных советников персидской армии. Россия, чье собственное преобразование в современное общество было далеко от завершения, играла роль западного народа на персидской сцене. Сокрушительные поражения, которые она нанесла Персии в двух войнах, доказали превосходство европейского оружия и организации. Аббас-мирза, способный преемник унылого монарха, полностью осознал это, но имел несчастье умереть раньше своего отца.
В 1834 г. трон перешел к сыну Аббас-мирзы, бесталанному, ограниченному и суеверному Мохаммед-шаху, который был не способен справляться с государственными проблемами, которые поручил Хадже мирзе Агхаси, порочному и невежественному деятелю старого толка.
Персия снова осталась закрытой для Запада.
Однако Запад продолжал сохранять свою привлекательность. В 1850-х гг. граф Жобино сообщал, что перс посещал французский военный колледж Святого Кира. Позже он выполнил первый персидский перевод Декарта. Но вовсе не Декарт очаровывал и привлекал Насреддин-шаха и крошечную группу лиц вокруг него, которые управляли и которым принадлежала Персия. Даже такое полезное изобретение, как телеграф, не привлекло ограниченное воображение шаха. Единственное, что он хорошо усвоил, были деньги, которых ему всегда не хватало, а они в изобилии текли в Европе. Англия, Франция, Германия были охвачены денежной лихорадкой.
Фондовая биржа не меньше, чем динамо-машина Генри Адамса, стала символом нового времени. Банки, конторы, фабрики, железные дороги распространяли свое влияние во всем мире, неся горе миллионам и невообразимые богатства горстке людей. Изящные драгоценные камни короны царя царей Персии, напоминая об ограблении Индии, не приносили никакого дохода; но история новой Индии – Индии акций и облигаций, купонов и процентов, концессий и займов – вдохновляла его алчность. Персия не могла долго оставаться не тронутой страстью своего времени – денежной прибыли, ее правители мечтали попасть под золотой дождь.
Дипломатия была призвана служить мошне шаха. В Париже и Лондоне представители Персии сблизились со множеством предпринимателей, рисовали привлекательные картины легкого богатства, стимулировали инвестиции в Иран.
Уже в 1864 г. некий господин Савалан явился в Тегеран с проектом строительства железной дороги и эксплуатации шахт. Хотя он не сумел выиграть концессию, но, заплатив персидским министрам, получил обязательство от правительства шаха до 1874 г. уведомлять его о любой концессии на железные дороги или шахты, чтобы он имел возможность принять любое из этих предложений.
Двумя годами позже Мошен-хан Мойн ол-Молк, персидский посланник в Лондоне, убеждал доктора Строусберга, прусского бизнесмена, занятого железнодорожным бизнесом в Румынии, взяться за концессию по прокладыванию линии от Тегерана до святыни Шахзаде Абд ол-Азим.
В Тегеране инженеры Строусберга, хотя и были поддержаны рекомендациями персидского посланника, нашли, что власти не готовы сотрудничать. Переговоры и взятки устранили некоторые препятствия, но Строусберг скоро решил, что риск слишком велик. Он предпочел выплатить Мошен-хану четыре тысячи фунтов стерлингов за отказ от права на концессию, которая не обещала ничего, кроме безграничных потерь.