Россия собиралась поглотить кочевников, но отнюдь не оседлое сельскохозяйственное и торговое население, «которое являлось хорошими соседями». «Новая граница делает нас непосредственными соседями сельскохозяйственного и торгового населения Коканда. Мы окажемся поблизости от устойчивого, компактно расположенного и лучше организованного в социальном отношении государства, устанавливающего для нас с географической точностью, до которого мы вынуждены продвинуться».
Не успело британское правительство получить разъяснения по поводу циркуляра Горчакова от российского посланника барона Бруннова, как события в Центральной Азии породили сомнения в искренности данного документа. Было предпринято нападение на Ташкент, город, где проживало оседлое население, занятое в сельском хозяйстве и торговле. 10 июня 1865 г. Горчаков заявил британскому послу в Санкт-Петербурге Бьюкенену, что «Российское правительство не будет удерживать город». Ташкент взяли штурмом (15–17 июня 1865 г.). Когда победа была публично оглашена, санкт-петербургская газета «Русский инвалид» писала: «Наши войска могут занимать город только в течение короткого времени, пока его независимость от Коканда перестанет быть под угрозой. Дав независимость Ташкенту… Россия, не имеющая никакого желания присоединить к себе эти земли, будет только наблюдать за спокойствием и безопасностью своих торговых отношений с Центральной Азией».
Британцы не получили никаких заверений. Лорд Джон Расселл, министр иностранных дел, настаивал на официальном обмене нотами, в которых державы объявят, что «они не имеют намерений расширить свои территории таким образом, что их границы приблизятся к друг другу больше, чем было ранее». В случае если одно из государств почувствует необходимость расширения, ему следует проинформировать другую сторону о причинах, вынудивших его так поступить, «и о степени предполагаемого увеличения территории». Обе стороны должны уважать существующее состояние владений в Центральной Азии, и «обе державы должны признавать независимость Персидской монархии и не вторгаться на территорию Персии; им следует действовать в согласии и поддерживать и усиливать власть Шаха».
Министерство по делам Индии одобрило саму идею такого подхода, хотя он противопоставлялся официальному соглашению. Расселл согласился и обратился к Горчакову, которому были вручены отрывки из послания Расселла от 31 июля, выражающие пожелания кабинета ее величества «устранить все возможные причины опасности, которая могла бы угрожать в будущем правильному взаимопониманию между Англией и Россией». Эти две державы должны принять на себя обязательство не нарушать статус-кво в Центральной Азии. «Правительство Ее Величества будет также уважать независимость Персидской монархии, будет проявлять осторожность, чтобы не вторгнуться на территорию Персии, и будет действовать таким образом, чтобы как можно лучше поддерживать и усиливать владычество Шаха».
Горчаков сделал вид, как будто не понимает, что имел в виду Расселл. Разве Россия уже не продекларировала свои миролюбивые намерения в отношении Центральной Азии? Что касается Персии, то его величество признал, что не может понять взаимосвязи между Центральной Азией и персидской монархией, которая и вызвала появление этой декларации. Он объявил, что декларация вполне удовлетворительна и соответствовала взглядам правительства Российской империи, но, приняв ее с удовольствием, он (Горчаков) должен заявить, что никогда не подозревал правительство ее величества в намерениях вторгнуться на территорию шаха.
Можно только догадываться, ощущал ли Расселл иронию Горчакова.
Подтвердив с видом наивной невинности свою веру в добрые намерения Англии, он уклонился от сути проблемы и сохранил Россию не связанной подобными обязательствами. 3 сентября сэр Эндрю Бьюкенен сообщил, что выражения, употребленные Горчаковым в циркуляре 1864 г., недостаточно ясны, чтобы успокоить британское правительство в отношении Персии, которая даже не была упомянута. На это Горчаков ответил, что «он не мог поверить в то, что подобное упущение может получить столь неблагоприятное истолкование, поскольку было невозможно кому-либо, знающему политику правительства Российской империи, подозревать его в планах, направленных против независимости Персидской монархии». Горчаков добавил, что он собирался проинструктировать своего посла в Лондоне с тем, чтобы дать Расселлу конфиденциальные заверения в том, что Россия не имела намерения нарушить независимость и целостность Персии, но туркмены не были подданными шаха, и Россия сочла необходимым наказать их за грабежи, из-за которых страдала ее торговля. Значение этого замечания не было оценено британцами в течение многих лет.