В Лондоне Рейтер проводил кампанию за восстановление своих «прав». Он написал несколько писем лорду Дерби, возражая против шагов персидского правительства и требуя возмещения убытков. 27 марта лорд Дерби ответил, что рассматривает данное предприятие как полностью частное, в которое правительство ее величества не может вмешиваться.
В тот же день Дерби написал Тейлору Томсону по поводу Рейтера: «Я объяснил этому джентльмену, что, хотя готов дать Вам инструкции, чтобы получить для его представителя перед персидским Правительством разбор его дела, который имел соглашение с тем Правительством, но я не могу разрешить Вам использовать дипломатическое влияние для его защиты».
Лорд Дерби признавал, что отмена контракта создала значительные трудности для барона Рейтера. Томсон получил поручение сообщить персидскому правительству, что, хотя английское правительство не поддержит контракт барона, оно «было бы довольно, если бы ему позволили извлечь выгоду от любой его части, которую персидское Правительство могло бы считать свободной от протеста».
Шах и мирза Хосейн-хан рассмотрели дело Рейтера на закрытом заседании, не обратив никакого внимания на умеренное представление английской миссии.
Потерпев неудачу в попытке получить помощь, Рейтер обратился к шантажу. В частном послании к Дерби он объявил, что русская компания предложила ему передать концессию на определенных условиях.
Угрозу, подразумеваемую в послании Рейтера, следовало воспринимать всерьез. Он никогда не вызывал доверия у англичан, частично из-за религиозного и социального предубеждения: Рейтер был иудеем и иностранцем. Кроме того, было известно его зачастую сомнительное поведение. Уже летом 1873 г., после заявления лорда Гренвилля о позиции Британии в отношении его концессии, по Тегерану поползли слухи о том, что Рейтер предложил правительству России принять его под свою защиту.
В октябре 1873 г. В.Т. Томсон отправил телеграмму в министерство иностранных дел о том, что Рейтер получил поддержку ряда великих европейских держав и было решено создать для его концессии международную защиту. Летом 1874 г. Рейтер путешествовал по нескольким европейским столицам, включая Санкт-Петербург. Персидский посланник в Санкт-Петербурге мирза Абд ор-Рахим-хан Саид ол-Молк сообщил, что Рейтер пробыл в России «в течение двух или трех недель». Его главной целью, писал Саид ол-Молк, была продажа его прав русскому правительству, если это не удастся, то пригласить состоятельных людей к участию. Он даже преуспел в смягчении позиции некоторых членов Английского клуба, который он посещал каждый день. Как только власти узнали об этом, они посоветовали этим людям держаться подальше от него.
Почти одновременно В.Т. Томсон сообщил о своих подозрениях из Тегерана. «Я склонен поверить, что по данному вопросу установлено взаимопонимание (непосредственно или косвенно) между бароном Рейтером и русским правительством».
В ответе на угрозу Рейтера продать свои права русским лорд Дерби заявил, что, так как концессия отменена, Рейтеру нечего продавать. Все же в министерстве иностранных дел почувствовали беспокойство, поэтому Дерби предложил в случае отказа Рейтера от своих требований дать инструкции посланнику в Тегеране потребовать компенсацию за «его фактические расходы и труды с учетом, что не может быть оказано дипломатическое давление по этому вопросу»[5].
Если бы в министерстве иностранных дел были уверены, что русское правительство не купит права Рейтера, то ему не была бы предложена даже эта ограниченная надежда на помощь. Рейтер, концессию которого русские ни в коем случае не хотели сохранить, ответил, что не рассматривает свою концессию как аннулированную, принимал предложенную помощь.
Дело Рейтера, которое на протяжении почти двух лет будоражило три столицы, казалось, подходило к концу. Ничто, за исключением кардинального изменения в политической ситуации в Тегеране, не могло возродить его. Внезапное появление охотника за новой концессией осуществило такой поворот и вдохнуло новую жизнь в умирающую концессию Рейтера.
Неосторожная реплика шаха Горчакову о том, что это дело России – помочь Ирану строить железные дороги, не было забыто в Санкт-Петербурге. Как только концессия Рейтера была аннулирована, пришло время для ответного хода. Безразличие, проявленное англичанами к судьбе концессии, которая предоставляла им полный контроль над обширными владениями шаха, ободрило русских. При сердечной поддержке Горчакова было подготовлено несколько проектов в конце 1873 г. Барон фон Фалькенгаген, отставной генерал, построивший железные дороги в Закаспийской области, был выдвинут правительством и определен под руководство министерства иностранных дел. Он получил инструкции от правительства добиваться концессии для строительства железной дороги от русской границы в Джульфе на Араксе до Тебриза, второго по величине города Персии и столицы провинции Иранский Азербайджан. Кроме того, он должен был гарантировать будущей железнодорожной компании право на угольные шахты в пятидесятимильной зоне вдоль дороги Джульфа – Тебриз, в случае обнаружения там залежей угля.
5
Письмо Дерби датировано 6 июля 1874 г. Рейтер в конечном счете потребовал 1 миллион фунтов в качестве компенсации. Тейлор Томсон телеграфировал домой 17 сентября 1874 г., что Рейтер фактически понес расходы в сумме 200 тысяч фунтов и обещал 180 тысяч фунтов как взятки. «Поэтому баланс будут представлять его собственные труды». Очевидно, что барон не мог устоять перед искушением мошенничества.