— A-а, вот ты наконец, мерзавка! — кричал он. — Воровка! Ну, я тебе покажу, где раки зимуют!
Спутник Мели, в свою очередь, кинулся на Дени. Но тот, несмотря на сыпавшиеся удары, не разжимал рук. Все трое покатились по тротуару, дерущихся окружили прохожие, но никто не хотел вмешиваться и разнимать. Кавалер певицы пинал художника, а тот продолжал кричать, что убьет негодяйку. Дени был слаб и, конечно, долго бы не продержался, но приятель Мели, завидев ажанов[165] и имея, без сомнения, веские причины избегать с ними встречи, счел за лучшее покинуть поле боя. Полицейские подходили не торопясь. У Дени хватило сил держать бывшую подругу, навалившись на нее всем весом. Вне себя от ярости, художник одной рукой продолжал сжимать горло Мели, а другой бил ее кулаком в лицо, время от времени останавливаясь, чтобы стукнуть воровку головой об асфальт.
— Ах, мерзавка! — вопил он. — Сажаешь невиновных, спаиваешь и упекаешь в психушку честных людей! Вот тебе, получай, вот, вот…
Мели выплевывала кровь и выбитые зубы и звала на помощь. Двое из зрителей решили наконец вмешаться, но тут подошли ажаны. Они грубо схватили нападавшего, подняли его и отвесили несколько оплеух, чтобы привести в чувство.
— Не отпускайте ее! — кричал художник. — Это преступница!
Обоих отвели к комиссару полиции. Дени хромал, Мели едва тащилась, держась за полицейских.
— Как вам не стыдно, довели женщину до такого состояния. — Комиссар был суров. — Так поступают только трусы.
— Знаю, господин комиссар, но у меня счеты к этой ведьме, сам Господь Бог меня бы не осудил. Когда узнаете, что она сделала, поймете, — оправдывался художник.
Дени коротко рассказал всю историю — кто такая Мели, как приговорили невинного Поля, как подозревали его самого, потому что он приходил к Полю на работу: сказал, что уже побывал у следователя и оправдался.
— Отведите нас обоих к следователю, — просил Дени комиссара, — но только не отпускайте эту женщину, за ней большой долг.
На следующий день Мели по приказу прокурора Республики была посажена за решетку, а через три дня вызвана на допрос.
Если бы, признав, что была сообщницей Виктора, Мели подтвердила невиновность Поля, того бы реабилитировали. Певица не захотела. Она придумала целую историю о том, как Поль и его отец заставили ее, бедняжку, украсть чеки. Следователь был тот же самый, что год назад вел дело Поля. У него и тогда уже были подозрения относительно Дени, а отсутствие того, казалось, их подтверждало.
«Ну, теперь все трое у меня в мешке!» — радовался он. И велел арестовать Дени. Растерянный, разъяренный художник клокотал гневом против бывшей любовницы. Он рассказал следователю все, что знал. На каждом допросе он повторял:
— Она признается! Негодяйка скажет правду, вот увидите, господин следователь! Истина восторжествует!
ГЛАВА 34
ВОЕННЫЙ СОВЕТ
В Париже разворачивались описанные события, а в девственном лесу Гвианы голландский офицер конвоировал троих беглецов-французов.
Благодаря оказанной помощи Марьетта, Поль и Майпури пришли в себя. Но они были слишком слабы, чтобы идти, и бригадир Розенталь, человек совсем не злой, решил пленников нести. Их уложили в гамаки, просунули через края гамаков шесты, шесты водрузили на плечи носильщиков, по два на гамак, и отряд двинулся к Марони. Через два дня пути остановились на берегу реки. На воде покачивалась лодка, на которой приплыли голландские солдаты с поста Альбины. Невдалеке разбила лагерь группа индейцев галиби[166] под водительством старого Вемпи. Их большая пирога[167], классическое индейское средство передвижения по воде, была привязана к стволу дерева рядом с лодкой голландцев. За пирогой плавала какая-то темная масса, из нее торчала двухметровая стрела.
Поль и Майпури подошли поближе. Стоявший рядом Розенталь кивнул в сторону пироги:
— Смотрите, вам посчастливилось больше, чем ему. Этот беглец наткнулся на индейцев Вемпи, и в его ребра вонзилась стрела с ядом кураре. На шею бедняге накинули лиану, привязали к пироге, и будьте добры в Сен-Лоран! Ведь труп легче транспортировать, чем живого, — его не нужно кормить. Вы живы, а это немало! И потому никогда не знаешь, что ждет тебя впереди, — философски заключил бригадир.
У Майпури и Поля одновременно вырвался крик изумления — привязанный лианой труп, в груди которого торчала отравленная стрела, был останками Виктора!
Узнав об их побеге, Виктор тоже решил бежать, но попал в лапы к краснокожим, которые убили бывшего парижского сутенера, как дикого зверя!