В монастырь возвращались иным маршрутом, чем на пути в слободу. Как раз неподалёку от Белого озера и той часовни, что интересовала Лёху. Потому когда остановились пополнить запасы в одной деревне, он свалил от группы под пустяковым предлогом, хотя Евдокия поначалу не хотела отпускать юношу.
— Ты ж до сих пор не разумеешь, что к чему! — говорила она. — Заблудишься или ещё в какую беду попадёшь. Выручай тебя опять из лап лешего или какого тиуна.
Однако, к удивлению Лёхи, от Ирины или Олега возражений не последовало.
Так что вскоре парень прогуливался по берегу Белого, с нарастающим возбуждением отмечая сходства с озером из родного мира.
— Оно это, никаких сомнений, — повторял шёпотом Лёха. — Боже, а вот здесь… да, именно здесь мы палатки ставили!
Только сейчас вместо короткой травки до самого пояса поднимались заросли.
— Так, ежели здесь палатки, то вон там роща с храмом, — Лёха усмехнулся. — «Ежели»… Начинаю говорить как они.
Пробираться через кусты и валежник не пришлось — в рощу вела узкая, но вполне удобная тропка. Следуя по ней, Лёха добрёл до искомого здания. Как и говорили ему, никаких храмов, только скромная деревянная часовня. Преодолевая нахлынувшую робость, юноша осторожно пошёл ко входу. Вокруг ни души.
Дверь со скрипом отворилась, когда Лёха потянул её на себя. Он стоял у порога, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте — прямо как однажды у разбитого порога заброшенного храма. С тех пор миновало несколько месяцев, но казалось, что прошли годы, и вообще то было в какой-то иной жизни.
Никого не было и внутри крохотного помещения, где от одной стены несколько шагов сделаешь, и упрёшься в противоположную стену. Но Лёху интересовали не размеры, убранство или стены, а то, что на них — иконы. У каждой он останавливался, в каждую всматривался.
— Помолиться заглянул?
Обернувшись, Лёха увидел в дверном проёме пожилого мужчину в зипуне.
— А?.. Я-я, да, помолиться, — закивал юноша. — А вы?..
— А я тоже молюсь и присматриваю за местом, — приветливо ответил мужчина. — Извиняй, ежели отвлёк.
— Да ничего. Я уже закончил, в общем-то.
— Ладно. Не стесняйся, заходи ещё. Храни тебя Бог!
Ступая обратно по тропе Лёха с тоской подвёл итог: «судя по всему, нет там похожей иконки. Ни по образу, ни по размеру… Неужели я в этом мире безвозвратно? И больше никогда не увижу родных и старых друзей? Больше никогда не испытаю всех тех радостей привычной цивилизации?»
Был Лёха так погружён в горестные размышления, что не заметил слежки. Впрочем, он не заметил бы её даже будучи предельно внимательным, ибо из-за деревьев за ним пристально наблюдала мастерица скрытности: русалка Весняна.
Глава 9
— Дочки-матери
Потекло дальше размеренное и ставшее привычным житие в монастыре, состоящее из череды тренировок и служб. Этот уклад постепенно размывал тоску по дому; всё реже вспоминались «цивилизованная» жизнь, друзья и мама. С каждым днём пришелец впитывал здешние порядки и манеры, иногда подумывая, что однажды это выветрит без следа того старого Лёху. «Если попаду-таки домой, то буду уже там смотреться чудаковато, — фантазировал юноша. — В странной одежде, со странными поведением и говором, так что в дурку упекут».
Притёрся Лёха к борцам с нечистью: спокойно воспринимал по-отечески суровые замечания Олега и даже редкие поучительные тумаки больше не казались дикостью; посмеивался над шутками Евдокии и малость подыгрывал озорным выходкам Весняны; с должным уважением относился к наставлениям Ирины, хотя не упускал случая как бы нечаянно поддеть монахиню каверзным словом, чтобы потом не без симпатии наблюдать за проблесками раздражения в блаженных голубых глазах. При этом юноша всё ещё показывал себя беспамятным. Впрочем, то было взаимным: если кого из борцов спросить об их прошлом, то ответ дают с неохотой, сразу сводя разговор на нет.
Со дня боя против опричников прохлаждались в монастыре недолго. Ранней осенью, когда листья только окрашивались позолотой, Олег созвал всех, чтобы рассказать о новом задании.
— Работёнка предстоит иная, нежели многое из того, что делали ранее, — начал Олег. — Отправиться надобно в Нижегородский уезд. Есть там поместное владение боярина Воротинского Михаила Андреевича.
— Знакомое имя, — сказал Лёха, каждый день изучающий устройство страны. — Важный человек — из приближённых государя.
— Правильно. Токмо важно для нас не это, а тамошнее поселение — Залесное, что недалече от Волги, хучь и не вблизи большой торговой дороги. Дурные дела там творятся…