— Куда ж денусь…
Ирина опустила ноги на пол, аккуратно привстала, но пошатнулась, так что Лёха и Олег с готовностью дёрнулись к ней с протянутыми руками. Стоять монахиня могла, вот только шаги давались ей нелегко, не говоря уже о чём-то большем — если предстоит драться.
— Уверены, что надо вот так сразу бежать? — засомневался юноша, воображая, насколько сложно уходить с раненой девушкой, тем более скрытно, пускай даже она отличается завидной стойкостью. — Всё же Ирину исцелили, вроде относятся к нам гостеприимно, намёков на враждебность нет. Быть может, пронесло и поп её не узнал?
— Дай Бог, чтобы твои догадки оказались правдивыми, а мы — ошиблись, — промолвил Олег. — Однако не верится мне, что боярский сын наткнулся на нас случайно. Да, сейчас Ирине помогли, но сие не значит, что все дальнейшие поступки будут благими. Стоит готовиться к худшему и мыслить, что нас уличили и считают угрозой. Помогли… хм, не удивлюсь, ежели происходящее здесь как-то связанно с пропажей отшельников или их обращением в чудовищ. Посему надобно уходить, не дожидаясь рассвета.
Олег погасил лучину, подошёл к одному из окон, едва-едва приоткрыл ставни, и теперь всматривался в ночь сквозь узкую щель.
— Получается, миссия провалена, — развёл руками Лёха. — Если мы благополучно слиняем, то так точно распишемся перед местными властями, что шпионили. И впредь в Залесном будут внимательнее к приезжим, уже не последишь. А всех ответов по поводу загадочной силы в церкви мы так и не получили.
— Хватит и того, что нечисть неведомым образом поразила пустынь, — пояснил Олег. — Сего знания уже достаточно, дабы открыто прислать сюда и стрельцов, и другие отряды борцов с нечистью. Тогда вместе с отшельниками хорошенько перетрясут и всё Залесное. Невзирая на возражения боярина, ежели осмелится перечить. И надобно, чтобы с полным правом расследования сюда явились до того, как некто успеет замести все следы, что могут указывать на злодеяния. Вот почему нам необходимо уйти без задержки: чем раньше принесём весть главам нашей службы, тем быстрее они перейдут к открытому прямому действию.
— А как же Евдокия? — взволновался Лёха.
— Ежели ты запамятовал, по замыслу Дуня в любом случае должна покинуть Залесное без нас и под утро нового дня. — сказала Ирина. — За неё не переживай, она хоть и косая сажень в плечах, а, как ни дивно, буде незаметнее нашего.
— Токмо с лицевой стороны дома кто-то маячит в темноте, — Олег закончил осмотр через окна. — Стало быть, полезем на задний двор.
Поддерживая Ирину под руки, они подошли к окну, и Олег начал медленно и аккуратно открывать ставни, стараясь избежать скрипов. Ещё раз убедившись, что снаружи никого, он первым перелез через подоконник, затем помог перебраться монахине. И вот троица, низко пригибаясь, ковыляла от дома к дому, останавливаясь у каждого угла, дабы убедиться, что путь впереди чист, а позади — нет слежки.
«Раньше я желал вот так свободно прикасаться к тебе, прижиматься, приобнимать, — подумалось Лёхе, пока он стискивал руку Ирины, лежащую на его плече, и поддерживал её за талию. Точно так же с другого бока помогал Олег. — Но когда это случилось, отчаянно желаю, чтобы ты ходила самостоятельно, не нуждаясь в опоре на меня, ведь тогда мы могли бы быстрее свалить из этого стрёмного села. Как иронична и несправедлива судьба…»
Они были близки к окраине Залесного, когда изменилось освещение, хотя перемена эта была столь плавной, что поначалу Лёха, сосредоточенный на множестве иных мелочей, её не заметил. Вот вроде ночь, темень всюду, и полагается ей тянуться ещё долгие часы, пока рассвет не начнёт окрашивать небо в зеленоватые тона. Однако сейчас будто наступили сумерки, стало светлее, правда, видимость сохранялась только на несколько десятков метров. А за чертой зримого полумрак словно сгущался, походя на тёмно-серый туман, что закрывал обзор не только у земли, но и смыкался над головами столь же непроглядным куполом, в котором тонуло мерцание звёзд и Луны.
Троица продолжала идти, надеясь, что причудливый морок развеется, как только окраинные дома останутся позади. Но одни избы поглощал туманный сумрак, впереди появлялись другие, чтобы через полминуты тоже затеряться в пелене, а улица всё тянулась и тянулась.
— Проклятье, мы уже должны оказаться на проселице, — Олег остановился и завертел головой. — Нас будто по кругу водит.
Всюду тишина, словно неестественный сумрак пожирал многие звуки, будь то шелест ветра, крик ночной птицы или собачий лай. Зато в мёртвом безмолвии борцы до дрожи отчётливо слышали своё прерывистое дыхание.