— Ну, с Богом, — Олег кивнул Евдокии и Весняне, когда за мглой показался силуэт храма.
— Целоваться перед расставанием не буде? — русалка помахала рукой. — Да хранят вас священные воды…
Олег и Лёха пошли к паперти, а Весняна и Евдокия скрылись в сумраке.
— А что делать-то будем? — Лёха замедлил шаг. — Мы всей группой не могли совладать с Кощеем, а уж сейчас…
— Нам и не надобно пока одолевать его, — ответил Олег. — Освободить Ирину, уйти из церкви и тянуть время до тех пор, пока наши не сломают иглу.
— Ох… — до Лёхи только сейчас доходило, что весь рискованный план выстраивается на предположениях, что по своей прочности немногим крепче любой иглы. — Надеюсь, этот артефакт действительно существует.
— Поздно отступать. Ежели повернём, то без русалки заплутаем в сумраке.
Олег толкнул входную дверь.
Когда широкие створки отворились, то борцы узрели уже раз виденную картину: культисты поют, — правда, теперь их меньше, чем раньше — а у жертвенника стоит боярин. Рядом с ним Ирина, окружённая служителями. Только сейчас они не удерживают её, а именно что поддерживают, ибо девушка выглядела одурманенной то ли из-за чар, то ли будучи под действием какого зелья: нетвёрдо стояла на ногах, голова покачивается, а взор затуманен. При этом на девушке почти не было одежды, только рваное тряпьё прикрывало наготу. Труп Луки убрали, но измазанный кровью пустующий ковчег для мощей был на своём месте. Сам же Кощей на глаза не попадался.
— С двух флангов давай, — бросил Олег Лёхе.
Он кивнул, и борцы ринулись в атаку по отработанной схеме. Олег рубил культистов с левой стороны, а Лёха — с правой. Блеснул магический клинок, рассекая шею служителя. Его тело ещё не успело упасть на пол, а юноша уже напал на следующего культиста.
— Проклятье! — выругался боярин, видя, как быстро борцы прорываются к алтарю. — Быстрее заканчиваете ритуал и режьте монахиню! Сын, мы должны помешать им!
Одним из служителей, что стоял около Ирины, оказался Захар. К тому времени, когда последний культист в средней части храма пал, монахиню растягивали на жертвеннике и приготовили кинжал. А путь борцам преградили Воротинский Михаил Андреевич и его сын. Оба с саблями.
Только сейчас Кощей соизволил явиться. Он спустился прямо по воздуху откуда-то из темноты высоких сводов, и приземлился позади Воротинских.
Наверное, боярин или древний хотели произнести какую-нибудь речь о своём неизбежном торжестве; о том, что попытки борцов обречены на провал и всё в таком духе. Однако если и было желание высказаться, то Олег прервал его до того, как открылся чей-то рот. Мужик метнул антимагическую цепь в Кощея. Он сотворил вязкую колдовскую преграду, но зачарованное железо прошло сквозь неё ничуть не замедлившись. Цепь обмоталась вокруг тщедушного тельца Кощея и сбила его с ног. После этого Лёха и Олег устремились в атаку.
Боярин отбил магический клинок Лёхи, и понадеялся, что сын сделает то же самое с топором Олега. Но, к удивлению Михаила Андреевича, удар предводителя борцов пришлось поспешно отражать ему же.
— Захар! — рыкнул боярин, бросив взгляд назад.
Чтобы увидеть, как сын рубанул по Кощею, что стаскивал цепи. Покрытая магическими рунами сабля перерубила шею древнего, и его череп покатился по полу. Дёрнулось обезглавленное тело, и застыло. Потухли огоньки в глазницах.
— Захар?.. — Михаил Андреевич был так поражён, что с немалым трудом отбил последующие удары борцов.
Боярский сын на соделанном не остановился, но ещё несколько раз взмахнул саблей. Последние культисты украсили пол у жертвенника своими бездыханными телами. Заклятье ритуала повисло в своей заключительной стадии, когда требовалось лишь прирезать невинного агнца. Только вместо этого Захар сотворил чары, сбрасывающие дурман с Ирины. Монахиня ещё не успела опомниться, как боярский сын подхватил её за локоть и потащил в обход отца и останков Кощея.
— Сын… — Михаил Андреевич опустил саблю.
В свою очередь, Олег и Лёха, не меньше боярина изумлённые столь благоприятным поворотом событий, прекратили натиск. Когда Захар привёл Ирину к борцам, она, пока находясь в полусонном состоянии, повисла на Лёхе, крепко обняв его. Ощущая, как монахиня прижимается к нему, в первые несколько секунд юноша растерялся и размяк, а затем робко положил руку ей на спину и повернулся полубоком, прикрывая от возможных угроз со стороны боярина.
— Что… ты… творишь? — выдавил из себя Михаил Андреевич, переводя взор с головы Кощея на сына.