— Весь торт?
Легкая улыбка мелькнула на его губах.
— Блядь, куколка. Вот, о чем я думаю.
— Знаю, Борден.
— А если я тебя трахну, это будет принуждением, так ведь?
— Ну, это будет изнасилованием, Борден. Самым что ни на есть настоящим.
Он пожал плечами.
— Это может стать изнасилованием по обоюдному согласию, правда?
Прежде чем смогла ответить, я ощутила прикосновение пальцев и, опустив глаза, увидела его руку на своем обнаженном бедре. Сердце заколотилось от этого случайного жеста. Спокойный Борден давно исчез, на его место вернулся властный.
Не реагируй, — убеждала я себя. — Играй по его правилам.
Прошло столько времени с тех пор, как он прикасался ко мне. Каждый день я думала об этом, практически жаждала. Окружающий шум для меня исчез. Не замечая никого вокруг, я погрузилась в ощущение близости этого мужчины, сосредоточившись на прикосновении его пальцев, отчего мою кожу покалывало и покрывало мурашками. Сердце колотилось со скоростью сто миль в час, и я просто знала, что дальше не будет ничего хорошего.
— Ты когда-нибудь думала о нашем поцелуе? — его слова с грохотом ворвались в мои мысли. — Никогда не думала о том, как хорошо это было?
Я замялась.
— Думала.
— Когда-нибудь представляла, что могло произойти, если бы я остался?
Я сильно сжала губы, не будучи уверенной в желании признаваться.
— Иногда.
— Как, ты думаешь, это происходило бы? В твоих мечтах я сначала склоняюсь над тобой? Лижу твою киску, прежде чем затолкать в тебя свой член? Или я сразу широко развожу твои ноги на том ужасном столе и погружаюсь в твое влажное тепло, а ты обнимаешь меня руками за шею?
Святой Боже.
У меня нехватка кислорода. Я уставилась в его глаза, все сое тело воспламенилось от его слов, заполняющих мой разум этими образами. Чуть слышно я пробормотала:
— Ноги широко разведены, ты внутри меня, мои руки вокруг твоей шеи.
Он медленно прикусил нижнюю губу.
— Прямо в точку. Мне нравится, Эмма.
Я не ответила. Просто отвернулась и быстро заморгала, пытаясь замедлить свое сердцебиение, чтобы грудь не разорвало. Господи, его рот.
— Ты собиралась трахнуться сегодня? — спросил он. — Поэтому ты надела это платье?
Вопрос был задан с убийственно серьезным видом. Я почувствовала, как меня скручивает, и ненавидела себя за то, что позволяла ему так воздействовать на меня. Это было несправедливо. Почему бы мне не вернуть должок? Этот мужчина явно питал ко мне слабость, и если он намеренно раздражал меня, то почему бы не сделать то же самое?
— Да, — как можно небрежнее ответила я.
Его глаза распахнулись от удивления, а потом потемнели.
— Это правда?
Естественно, я кивнула.
— Этого не было настолько давно, что ты от безысходности готова трахнуться с долговязым парнем в узких джинсах?
О, Боже.
Это был он. Это он сделал так, что Джейк испуганно сбежал.
Ну, это хотя бы все прояснило.
— Не так уж давно, — спокойно ответила я. — Чуть больше недели.
Он резко убрал руку с моего бедра. Теперь он был зол.
— Чуть больше недели?
— Да.
— Ты лжешь.
— Не-а. Вы думаете, так трудно спрятаться от вашей власти? Усатый хреново выполняет свою работу…
Он вдруг схватил меня за подбородок, поднимая мое лицо вверх и заставляя взглянуть на него. Его хватка была жесткой, но не болезненной. Я заглянула в его грозовые глаза. Спокойный снаружи, он изо всех сил сдерживался, чтобы не сорваться. В нем все кипело.
Все мое тело ожило, адреналин снова захлестнул меня. Я готова была убить себя за чувство… возбуждения.
— Блядь, не смей больше врать мне, — прорычал он. — У тебя никого не было ни на прошлой неделе, ни раньше. Мужчина не прикасался к тебе очень давно, так что не беси меня, Эмма. Это был я, и только я.
Он наклонился так, что мы оказались нос к носу. Его глаза проникали в мои, и мое сердце до боли сжалось, когда он мягко добавил:
— И никто не смеет прикасаться к тебе. Ясно?
Несмотря на его нетерпеливое ожидание, я не шевельнулась.
— Эмма? — с угрозой сказал он.
Я, наконец, кивнула, и он отступил, поспешно оглядев комнату напряженным взглядом. Гнев рвался из него, и ему стоило недюжинных усилий, чтобы сдерживать его.
Я не могла сдержать улыбки. Мне пришлось отвернуться, чтобы он не заметил ее. Что во мне такого, что способно сдерживать его дерьмо? И почему это так чертовски радует меня?
— Ну, это было… интересно. Я должна идти, — сказала я после некоторого молчания. Пора смываться от мистера Переменчивость и возвращаться в свое убежище. Человек-усы, скорее всего, до сих пор околачивается где-то снаружи.
— Я отвезу тебя домой, — ответил он.
— Все нормально, — возразила я, тряхнув головой. — Я позвоню Грэму…
— Это не гребаное предложение, Эмма. Я сказал, что отвезу тебя домой. Вставай и пойдем.
Голос был жестким, а взгляд потемневших глаз наводил ужас, пока он ждал моего ответа.
В итоге я кивнула. Он не отступит, пока не добьется своего.
Я поднялась вместе с ним и быстро одернула свое мини-платье, задравшееся на бедрах от долгого сидения. Игнорировала его взгляд, задержавшийся на моей заднице и ногах.
К счастью, он держался на расстоянии, когда мы выбирались оттуда.
***
Я впервые оказалась в «Феррари». Старалась не показывать своего возбуждения, но внутри готова была лопнуть. Мне было немного неловко, потому что поездка проходила в абсолютной тишине. Мысленно я пыталась сбежать от чувств, которых не должна была ощущать. Вроде защиты. Это последнее, что мог дать мне мужчина, настолько взбесивший меня.
Я старалась не смотреть на него, но, совсем как моя бабушка, просто бесцеремонно пялилась. Чувствуя свою безнаказанность, я не волновалась о том, что он заметит.
Каждый раз Борден замечал мои разглядывания. Примерно на шестой раз его брови раздраженно приподнялись.
— Кто-нибудь говорил тебе, что так таращиться невежливо?
Я заметила, что ему некомфортно. Либо он ненавидел пристальные взгляды — а кто любит? — либо он не привык к этому. Люди не отворачиваются, находясь в поле его зрения. Это всегда было в соответствии с его требованием — быть в непосредственной видимости.
Я задалась вопросом, почему мне нравится доставлять ему неудобства? Это какое-то странное пристрастие: нажимать на его кнопки, проверяя, как долго он сможет продержаться, не выплескивая своего дерьма. Похоже на то, что он делал со мной.
Я проигнорировала его вопрос.
— Не высаживайте меня перед домом, — сказала я. — Не хочу, чтобы кто-нибудь сделал что-то с вашей машиной. Вокруг слоняется много людей.
— Не волнуйся о моей машине в своем гетто, — ответил он.
— Ах, гетто?
— Как еще можно назвать твой район? Просвети меня.
Я задумалась на мгновение. Это убогий небольшой район, согласна. Здесь скрывается много банд, и они не слишком дружелюбны. Лично меня они не беспокоили: их больше волновала торговля наркотиками, чем девушки, так что не все так плохо.
— Ну да, гетто, — наконец, спокойно согласилась я. — Не все из нас богатые и счастливые.
Это был камень в его огород. Это ничто по сравнению с ощущением, что носишь клеймо бедности, Эмма.
— Я не всю жизнь был таким, — поправил он меня. — На мою жизнь пришлась изрядная доля нищеты, прежде чем я покинул город. Я был в таких местах, в которых твоя квартирка покажется мечтой.
Мои глаза округлились от удивления.
— Я никогда не знала этого, имею в виду, что никто никогда не говорит об этом.
— Потому что никто не знает о моих путешествиях, — незаинтересованно пробормотал он. — Я хотел бы, чтобы так и оставалось.
— О.