е слышу его голос, но этот голос не принадлежит моим друзьям - старческое брюзжание трудно спутать с молодыми задорными голосами Анны и Жерара, даже предположив, что они решили подшутить надо мной и моими страхами по поводу привидений. Страх столь же стремительно наполняет мое сердце, как до того оно наполнилось радостью и покоем. Нужно немедленно бежать, спрятаться, найти убежище от надвигающейся опасности. В словах незнакомца я слышу раздражение моим присутствием и проклятия в адрес кота, бессовестно убежавшего от хозяина. - Проклятый Фиту, если ты решил поиграть со мной в прятки, то будь уверен - твоя жирная задница познакомится с моим ботинком. Кого это ты пригрел, паршивец, в моем доме? Если ты не можешь спровадить его когтями, придется мне на старости лет указать проходимцу на дверь шпагой. За что я кормлю тебя, белое отродье? Меня? Шпагой? Бежать! Вот только ноги отказываются подчиняться, не то что сделать шаг, я не могу даже приподняться из кресла. К тому же Фиту давит на меня и вдобавок впился когтями в платье. Мгновение назад расслабленный и теплый, сейчас - комок мышц, готовый к стремительному прыжку. Двери дома стремительно распахиваются, и в освещенном пылающим камином дверном проеме появляется угловатая фигура старика с всклокоченными волосами. Он держит в руках подсвечник и подслеповато щурится в темноту двора. - Кто здесь? А ну покажись на свет! - старик настроен более чем решительно, в голосе его нотки угрозы и раздражения. Но прежней силы нет, и от этого рассерженный старик выглядит несколько убого и смешно. Я уже хочу подать голос, но кто-то опережает меня. - Отец, это я, твоя Анна, я вернулась, - женский голос звучит устало и несколько безжизненно. Я оборачиваюсь на голос, но в темноте практически ничего не видно: смутные фигуры, угадывается одна женская и детская. Боже мой, я даже не заметила, как наступила ночь! Неужели меня сморил сон и я выпала из реальности? И в это время в доме появился какой-то старик, к которому приехала его дочь. Трогательно, но как-то неожиданно и не ко времени. - Ты был прав, папа. Александр бросил меня и мне больше некуда идти, - молодая женщина с трудом выталкивает слова, стараясь говорить разборчиво. - Почему ты решила, что можешь вернуться в мой дом? Ты же прокляла меня, говорила, что только смерть заставит тебя вернуться сюда вновь. Кхе-кхе-кхе, проклятая сырость, этот дождь никогда не кончится. До меня не сразу доходит, что воздух буквально пропитан влагой, небеса подсвечиваются дальними всполохами молний, а дождь монотонно стучит в мокрую землю. Холодная сырость моментально пробирает до костей и я, едва не чихнув, успеваю в последний миг зажать нос пальцами. Не дай бог, они меня увидят. - Если ты откажешь нам, отец, мы умрем от холода этой ночью, - безликим голосом произносит Анна. - Пусти в дом хотя бы Жерара, он ничего тебе не сделал и... - Отродье Александра? Невинное дитя, ставшее плодом пагубной страсти? Детка, он любил деньги и только деньги, а ты поверила в его сказки. Ты послала меня к черту и я умер тогда, а теперь ты пришла просить у меня тепла и любви. Что может дать живому человеку мертвое сердце? Но ты права, ребенок тут ни при чем. Как ты сказала его зовут, Жерар? Жерар, иди к дедушке, я переодену тебя и накормлю. - Прости, отец, я все это время молилась, чтобы небеса простили мой грех. В моем сердце только любовь, мне так не хватало тебя, папа. Прости и прощай! - девушка поворачивается, ноги ее запутываются в жидкой грязи, и она падает навзничь как подкошенная. Ребенок вскрикивает и бросается к матери, стараясь помочь ей подняться, но Анна не подает признаков жизни: ее руки безвольно раскинуты, она похожа на выброшенную за ненадобностью старую тряпичную куклу. - Проклятье, - скрипит старик и, поставив подсвечник на каменный пол, устремляется к дочери. Он спешит, смешно перебирая скрюченными подагрой ногами, при этом он неизбежно должен споткнуться о меня и Фиту. Я закрываю в ужасе глаза и прикрываюсь руками, а кот в то же самое время взвивается в стремительном прыжке. Мощный толчок толкает кресло качалку в одну сторону, затем оно не менее стремительно летит обратно, и я заваливаюсь набок практически под ноги сумасшедшему старику. Он пробегает мимо меня, не обращая ни малейшего внимания на мое плачевное положение - вообще-то я ударилась головой и, похоже, будет большая шишка. - Анна, Анна, - клокочет хриплый механизм в груди старика, - кхе-кхе-кхе, только не умирай на пороге родного дома, прости меня, дурака старого, сейчас я отнесу тебя в дом, ты согреешься, и тебе станет лучше! Он и в самом деле пытается поднять девушку на руки, но тотчас же падает рядом с ней, рыдая от бессилия. В унисон ему плачет мальчик, воздух пропитан сыростью и смертью. - Господи, дай мне силы спасти мою дочь! - старик в бессилии колотит мокрую землю, темные всплески грязи разлетаются высоко в воздух, но бог молчит. Я набираюсь смелости, вскакиваю на ноги, оправляю юбку и торопливо, путая французские и английские слова, обращаюсь к старику: - Позвольте мне помочь вам, месье? - но старик не слышит меня, словно мой голос не звучит вовсе. И мальчик не обращает внимания на мой призыв, он уже перестал кричать и только жалко скулит от страха и холода. Так бывает, успокаиваю я себя, люди в шоке могут не слышать обращенные к ним слова, нужно просто действовать, просто делать то, что нужно. В доме тепло, там горит огонь, есть питье и еда. Сейчас главное, чтобы все оказались в доме. Пока я морально готовлю себя к роли спасателя, старик начинает действовать. Он с трудом встает на ноги и, стиснув зубы, хватает женщину за руки. Он тащит ее к дому и покрикивает на малыша: - Не стой столбом, Жерар, хватай вещи и беги в дом, - слова получаются едва понятными, искаженными хриплым кашлем и проклятиями, но мальчик понимает их смысл и, с трудом выдирая ботинки из жидкой грязи, спешит в дом к теплу. - Будь ты проклят, Александр, будь проклят день, когда ты появился в моем доме и совратил мою дочь, - слышу я хриплые проклятья старика, когда он с превеликим трудом протаскивает тело дочери мимо меня. - Я знал, чем все это кончится. Нужно было сразу же убить тебя и к черту мою душу. Зато Анна сейчас была бы счастлива. Стиснув зубы, едва сдерживая дрожь, я кидаюсь на помощь старику и вцепляюсь в промокший дорожный плащ Анны, чтобы совместными усилиями скорее затащить ее в дом. На счету каждая минута, нужно переодеть женщину в сухое, растереть ей ноги спиртом, дать выпить теплого вина... Но что это? О, Господи! Мои руки хватают пустоту, я едва не падаю от того, что тело готовое к усилию, не получает его. Я с недоумением смотрю на свои руки, на старика, на женщину, которую мало помалу старик втаскивает в дом, на ребенка в глубине комнаты, трясущегося от холода у жарко пылающего камина. Руки не почувствовали ничего, совершенно ничего, я пыталась схватить пустоту. Неужели это наяву и привидения по-прежнему живут в старых замках? Любопытство борется во мне со страхом. Никогда не прощу себе, если не узнаю, чем все это закончится, решаю я про себя и кидаюсь к открытой двери. Пусть это призраки, но я не хочу умереть от сырости и холода в ночи. Будь что будет, но в доме и у камина. Мы же современные люди, успокаиваю я себя, всему есть рациональное объяснение, а пока нужно быть простым свидетелем. И остаться в живых, напоминает мне внутренний голос, слегка дрожа от страха. Дверь, предоставленная самой себе, с грохотом закрывается, но никого это не волнует. Старик, дотащив дочь до камина, шлепает ее по щекам, раздергивает плащ на груди и прикладывает ухо, стараясь, по всей видимости, уловить стук сердца. Плечи его вздрагивают и он опадает без сил в рыданиях на грудь дочери. Умерла. Господи, какая трагедия, умереть на пороге родного дома. Мне хочется как-то успокоить старика, но что может сделать полезного живой человек в мире призраков? Слезы предательски скатываются по моим щекам, комок в горле мешает дышать, еще миг и я разревусь в голос. Мне бесконечно жаль всех троих: безвременно ушедшую из жизни девушку, ее старика отца и маленького мальчика, неожиданно ставшего сиротой. Анна и Жерар, удивительное совпадение - прямо как мои друзья, пробегает мимолетная мысль, чтобы тотчас же угаснуть, потому как события стремительно меняют ход. Старик вскакивает на ноги, решительно идет к камину и выхватывает из огня каминные щипцы. Затем приближается к дочери, решительно разрывает сорочку на груди и прикасается раскаленным металлом к коже. Я чувствую запах горелой плоти, меня сейчас вырвет, но случается неожиданное - девушка выгибается, судорожно вдыхает и открывает глаза, с недоумением оглядывая комнату. - Мне показалось, что я умерла, - хрипло, с трудом говорит Анна. - Я видела, как ты отец тащил меня в дом, но ангелы уже несли меня к небесам. У них холодные пальцы, папа, а умирать совсем не страшно, это как уснуть и видеть сон. Зачем ты держишь в руках эту железку, папа? Мне холодно, укрой меня, я хочу поближе к огню. Жерар, не бойся, я с тобой, не плачь, малыш, - голос ее слабеет, а глаза снова стремительно закрываются. Старик собирается применить испытанное средство, но в голову ему приходит другая мысль. - Потерпи еще мгновение, Анна, я верну тебя к жизни, будь я проклят, если на этот раз не верну тебя, мой ангел. Он хватает бутылку вина, выливает вино в высокий железный бокал и тотчас же сует бокал прямо в огонь. Трещит горящая на руке кожа, н