Только я успела об этом подумать, как дверной звонок зачирикал на всю квартиру. Я чертыхнулась, и поплелась в прихожую встречать гостя. За дверью ожидаемо оказался иринец, но какой-то злой и напыженный.
Без вопросов отошла в сторону пропуская мужчину внутрь своей маленькой квартирки. Не здороваясь он прошел в прихожую, с раздражением сбросил туфли и пошел на кухню, по-прежнему молча. Поспешила следом, на ходу заплетая волосы в косу. Иринец застыл у приоткрытого окна. Плечи и спина выдавали нешуточное напряжение, а сжатые челюсти крайнюю степень раздражения.
- Эштон, может чаю?
Тихо спросила косясь в сторону набора ножей, которые сейчас мне показались ужасно опасным холодным оружием. Иринец медленно повернулся, и смерил меня слегка удивленным взглядом, словно задаваясь вопросом, что я здесь вообще делаю.
- Можно и чай, спасибо Лидия.
Я удивленно моргнула. Да что с ним черт возьми творится? Он снова отвернулся, и безучастно рассматривал соседние дома, на которые открывался неплохой вид из моего окна.
Я поставила чайник на плиту и достала чашки. Убрала салфетку с пирога, который я замесила на скорую руку, и нервно скосила глаза на темноволосую макушку мужчины.
- Ты спала с мужчиной?
Тишину кухни пронзил неожиданный вопрос, от которого я дернулась и порезалась ножом, которым делила пирог на аккуратные кусочки.
- Что, прости? – переспросила, в надежде, что ослышалась. Эштон обернулся ко мне, и сощурил свои нечеловеческие изумрудные глаза.
- У тебя была интимная близость с мужчиной, Лидия?
Я заторможено проследила за каплей крови, которая медленно стекла по руке, и упала на выбеленное дерево стола. Сказать правду? Но ведь мы не настолько близки, чтобы делится столь личным. Солгать? И какой будет его реакция? Вопрос вогнал в ступор, который сковал моё тело, словно оно не живое, а сделано из гипса. Что, черт подери, в голове у этого мужчины?
Эштон невесомо дотронулся до моего плеча кончиками пальцев, и я наконец ожила. Удар тока прошил от макушки до кончиков пальцев на ногах.
- Ты дрожишь, - шёпотом сказал иринец, шевеля дыханием волосы на шее, - тебе страшно?
Смогла бы я сразу ответить на этот вопрос? Скорее нет, чем да. Его близость вызывала странный диссонанс, с одной стороны пугая до обморока, с другой вызывая желание подчиниться его сильным рукам, и странному, незнакомому, но такому сногсшибательному аромату его кожи. Я почему-то посчитала, что это не запах одеколона, а его собственный аромат. Он сводил с ума, отметая все здравые мысли, превращая мозги в ягодный кисель. Взяв себя в руки, я отошла на шаг в сторону и чтобы скрыть собственное неадекватное состояние, начала наматывать на порезанный палец кухонное полотенце. - Как дела у Британи? – как ни в чем не бывало спросил Эштон, и отойдя от меня, взял в руки чашку с чаем. Инициативу перевести тему беседы я с радостью поддержала и делай вид, что ничего не произошло между нами минуту назад, охотно ответила:
- Всё хорошо, если можно это так назвать. Вы, пожалуй, и сами знаете, что у нас нет свободного времени из-за бесконечных отчетов. Куча бумажной работы, и желание завалиться в беспамятстве на кровать по вечерам. Эштон кивнул и отпил из чашки. Напиток ему очевидно понравился, потому что на смазливой физиономии расцвела слабая улыбка. - Да, разумеется, у бухгалтеров всегда много работы. Я все понимаю. Кстати, Лидия, что тебя сподвигло выбрать именно эту профессию? Британи говорила, что ты занималась хореографией, и имела определенные успехи. Почему же ты не продолжила заниматься ею и в будущем? Что произошло? И снова я встала в тупик. Он просто мастер спорта по неловким вопросам, право слово. Не рассказывать же о том, что я страдаю от редкой формы психологического расстройства? Не хочу видеть в его глазах сочувствия. Пусть считает, что художественная гимнастика, это детское увлечение, которое не переросло во что-то большее. Я пренебрежительно пожала плечами.
- Знаешь, как бывает в детстве? Ты коллекционируешь бабочек, и считаешь это дело всей твоей жизни, а переступаешь границу совершеннолетие и понимаешь, что неплохо бы заняться дизайном или психологией. С возрастом вкусы меняются. Что казалось в детстве серьезным, после двадцати оказывается лишь полезным опытом. Если быть честной, меня работа с цифрами успокаивает. Я посчитала, что работая бухгалтером, я принесу гораздо больше пользы чем если бы я трудилась секретарем или агентом по недвижимости. Вот и вся разгадка. Иринец понятливо кивнул.
- Я достаточно тебя изучил, чтобы понимать выбор твоего решения.