Владимир Абаринов
Борджиа на Лубянке
Глотай свою жемчужину в растворе!
«Гамлет»
Жил в Москве в 20-30-х годах прошлого века, в доме 16 по Старопименовскому переулку, квартира 5, Игнатий Николаевич Казаков. Дом был не простой, а номенклатурный – в нем жили, к примеру, артист Леонид Утесов и знаменитый партизан, а затем чекист Дмитрий Медведев (его именем потом эту улицу и назвали, но впоследствии переименовали обратно). Знаменит был и Игнатий Казаков. Славу ему принес изобретенный им метод лечения дисфункции желез внутренней секреции – так называемая лизатотерапия. Доктор Казаков воздействовал на организм посредством введения в него лизата – препарата соответствующей железы.
По некоторым сведениям, сам Сталин прошел курс лечения лизатами по поводу хронического псориаза. Снадобье помогло, и специально для Казакова в Москве был создан Научно-исследовательский институт обмена веществ и эндокринных расстройств. Это было привилегированное, совершенно закрытое для простых смертных лечебное учреждение, роскошью обстановки и питания не уступавшее лучшим клиникам Европы. Казаков купался в лучах славы и был недосягаем для научной критики. Его пациентами были представители высшего политического руководства, особенно те, кого волновало угасание сексуальной потенции, – на вершинах власти это особенно обидно. Надо полагать, ему не раз приходилось в тиши смотрового кабинета выслушивать интимные откровения советских сановников.
– Я – известный общественный деятель, профессор!
Что же теперь делать?
– Господа!.. Нельзя же так! Нужно сдерживать себя! Сколько ей лет?
– Четырнадцать, профессор…
Ну разумеется. Именно доктор Казаков – тот самый «маг и чародей», прототип профессора Преображенского из повести Булгакова «Собачье сердце». В фигуре же «известного общественного деятеля», собирающегося в командировку в Лондон, усматривают сходство с Христианом Раковским, полпредом РСФСР в Великобритании. «Ах, господа, господа!..» Стоит ли говорить, что, пользуясь покровительством высокопоставленных пациентов, «кудесник» омоложения с легкостью отражал наскоки революционных швондеров.
В декабре 1937 года казаковскому благоденствию наступил конец – псориаз разыгрался с прежней силой. Профессор был арестован и включен в число обвиняемых по делу о правотроцкистском блоке Бухарина-Рыкова. Казакову и еще двум лечившим советскую элиту докторам, Льву Левину и Дмитрию Плетневу, вменялось умерщвление председателя ОГПУ Вячеслава Менжинского, председателя ВСНХ Валериана Куйбышева и писателя Максима Горького. Действовали они будто бы с исключительным хитроумием – под видом лечения вредительски ослабляли организм пациента, с тем чтобы лишить его сил сопротивляться недугам. Приказы шайке лейб-лекарей отдавал, по версии обвинения, заместитель Менжинского Генрих Ягода, стремившийся занять место шефа.
То был первый опыт создания зловещего образа врачей-убийц. Игнатий Николаевич Казаков, как и его «сообщники» Левин и Плетнев, был признан виновным, приговорен к высшей мере и расстрелян спустя двое суток после вынесения приговора, 15 марта 1938 года. В феврале 1988 года реабилитирован.
Пародийное описание того, как те же лица уморили до смерти Максима Горького, можно найти в «Скотном дворе» Джорджа Оруэлла, где две овцы «признались, что они довели до смерти старого барана, одного из самых преданных поклонников Наполеона, заставляя его бегать вокруг костра, когда он задыхался от приступов кашля».
По распоряжению Ленина
История отравлений советского периода парадоксальна и мистифицирована в той же мере, что и вся история «органов». Это какая-то лента Мёбиуса: всякий раз, пытаясь обнаружить оборотную, истинную сторону событий, оказываешься на той же плоскости и ходишь по кругу. Потому и не удаются, носят односторонний характер попытки реабилитации жертв политических репрессий: реабилитирующие комиссии разбирают дела в рамках той же абсурдистской логики, в какой они фабриковались. Бухарин реабилитирован и посмертно восстановлен в партии, а Ягода, проходивший по тому же процессу, нет. Первый не был правотроцкистским заговорщиком, а второй, выходит, был – хотел свергнуть Сталина и восстановить капитализм.
Писать о политических отравлениях сложно – экспертиз, за редкими исключениями, не проводилось, об операциях известно по большей части от самих отравителей, которые намеренно смешивают правду с вымыслом. Вот всего один неполный абзац из мемуаров исполнителя внесудебных приказов о ликвидации врагов режима – Павла Судоплатова («Спецоперации», 1997):
«Токсикологическая лаборатория была создана в 1921 году при председателе Совнаркома В.И. Ленине, задолго до Берии, и именовалась «Специальным кабинетом». Возможно, что Ленин просил Сталина достать ему яд именно из запасов этой лаборатории – «кабинета». Первым начальником лаборатории в 30-х годах был профессор Казаков, его расстреляли в 1938 году по процессу Бухарина».
Здесь комментария требует едва ли не каждое слово. И как мастерски закольцована композиция: в тексте не сказано, что лаборатория была создана по распоряжению Ленина, однако Ленин знал о ее существовании, коль скоро просил «достать ему яд» именно оттуда. А Казаков, стало быть, и впрямь отравитель. (О правдивости Павла Анатольевича Судоплатова у меня есть личное свидетельство. В 1989 году, будучи корреспондентом «Литературной газеты», я звонил ему и спрашивал, что ему известно о судьбе Рауля Валленберга. «А кто это такой? – ответил Судоплатов. – Первый раз в жизни слышу это имя». Однако в своей книге он посвятил Валленбергу целую главу. Вспомнил.)
Мифология отравлений советского периода и впрямь восходит к вождю мирового пролетариата, вернее – к покушению 1918 года. Ведь нас еще в школе учили, что безвременная кончина Ленина – прямое следствие ранения пулями, отравленными ядом кураре: яд, мол, несколько «выдохся» вследствие бестолковости покушавшихся эсеров, но с годами все-таки дал себя знать. Серьезные исследователи давно отказались от этой версии и выяснили, что она принадлежит народному комиссару здравоохранения Николаю Семашко. Выдумка эта давно высмеяна токсикологами: если бы в пулях был яд кураре, предсовнаркома умер бы в течение нескольких часов, каким бы могучим ни был его организм. В 1992 году Министерство безопасности РФ, как тогда называлась Лубянка, провело экспертизу браунинга, пуль, гильз, пальто и пиджака Ленина, но ни малейших следов яда не обнаружило.
Попытка Ленина отравиться и тем прекратить свои нестерпимые страдания – тема гораздо более сложная. Ей посвящена обширная литература. О том, что Ленин просит яду, Сталин в марте 1923 года сообщил членам политбюро, которые в благоговейном ужасе бросились дружно отговаривать его от этой затеи, а тот будто бы отвечал с лицемерным сочувствием: «Мучается старик». Теория эта правдоподобна, но более убедительной на сегодняшний день представляется та, согласно которой мнимая просьба Ленина о яде была сфабрикована Сталиным как своеобразное алиби: коль скоро Ленин жаждал смерти, он мог добыть яд и помимо политбюро. Автор этой теории – Лев Троцкий, убитый агентами Судоплатова через 10 дней после публикации статьи, в которой она изложена и которая называлась «Сверхборджиа в Кремле». Кроме того, в версии Сталина фигурирует цианистый калий – чтобы достать его, Ильичу не требовались «запасы» спецлаборатории.
Сведения о том, когда и как была создана спецлаборатория, находим в материалах того же бухаринского процесса. История, рассказанная там, настолько выразительна, что ее действующие лица удостоились приглашения на бал Воланда.
По лестнице подымались двое последних гостей.
– Да это кто-то новенький, – говорил Коровьев, щурясь сквозь стеклышко, – ах да, да. Как-то раз Азазелло навестил его и за коньяком нашептал ему совет, как избавиться от одного человека, разоблачений которого он чрезвычайно опасался. И вот он велел своему знакомому, находящемуся от него в зависимости, обрызгать стены кабинета ядом.