Всю эту демонстрацию роскоши Лукреция устроила для того, чтобы еще раз осудить скаредность герцога Феррарского: разве не возмутительно, что принцесса с подобным образом жизни должна удовольствоваться содержанием в 10 000 дукатов? Но Геркулес изображает полное непонимание. Таким образом ему удается продержаться до июня, когда беременная Лукреция добивается разрешения поселиться в Белригуардо — самом красивом загородном доме д’Эсте. Там 24 июня она узнает о победном марше Чезаре на Урбино и о бегстве Гвидобальдо де Монтефельтре. Так как сейчас она ощущает себя членом семьи д’Эсте, равных по богатству де Монтефельтре, у нее появляются некоторые опасения: а вдруг Чезаре решит повернуть оружие против герцогства Феррарского? Но ей становится стыдно, когда она вспоминает теплый прием, недавно оказанный ей Елизаветой — женой Гвидобальдо: она громко заявляет своим близким, что охотно отдала бы 25 000 дукатов, чтобы никогда не знать герцогиню. Она с горечью узнает, что дворец в Урбино разграблен. Но взятие Камерино не вызывает ее восторга: не вызовет ли это вступления Венеции в борьбу? Оскорбленные Чезаре сеньоры уже собираются в Миланском герцогстве, пытаясь заручиться поддержкой Людовика XII. Альфонс и его шурин Франциск де Гонзага никак не могут решить, чью сторону принять. Нужно ехать в Милан и там выяснить мнение короля. Подстрекаемый Изабеллой д’Эсте Гонзага охотно бы стал на защиту Гвидобальдо де Монтефельтре, который попросил у него убежища в Мантуе, где уже находилась его жена Елизавета — родная сестра маркграфа Франциска.
Политические интересы тесно переплетаются с интересами семейными. В этот ключевой момент Лукреция могла бы вмешаться и убедить своего мужа и своего свекра Геркулеса оставаться на стороне Чезаре, по-прежнему являющегося привилегированным союзником могущественного короля Франции. Но состояние здоровья не позволяет ей это сделать. Подходит к концу ее тяжелая беременность; она возвращается в Феррару, когда в середине июля становится жертвой эпидемии, поразившей все население. Чезаре направляет к ней врача Гаспаре Торреллу, епископа монастыря Санта-Джуста, и Никколо Мартини. Из Рима Александр VI посылает к ней своего личного врача Бернардино Бонджованни, епископа Венозы. К больной приставлены пять практикующих врачей Феррары, среди них — гинеколог Людовико Боначьоло. Альфонс д’Эсте сначала собирается уехать из Феррары к королю Людовику, но в итоге остается около своей жены.
Внезапно как-то ночью является Чезаре. Он долго беседует на валенсийском диалекте со своей сестрой. Возможно, он обещает ей, что его новое завоевание — Камерино — станет вотчиной таинственного «римского инфанта» — Джанни Борджиа, — пока его выдают за сына Чезаре, но на самом деле он — внебрачный сын Лукреции. Пробыв два дня в столице герцогов д’Эсте, Чезаре увозит с собой к королю Франции своего шурина Альфонса. Во время их отсутствия из-за эпидемии слегли многие придворные дамы Лукреции, начиная с кузины Анджелы Борджиа и заканчивая негритянкой Катринеллой. Умирают неаполитанка Чеккарелла и врач Корри, самый старый практикующий врач Феррары. В начале сентября состояние Лукреции резко ухудшается. Наконец, вечером 5 сентября у нее начинаются схватки, она со стоном переворачивается, родив мертвую семимесячную девочку. Начинается родильная горячка. Лукреция оказывается на грани смерти. Получив эти тревожные известия, оба путешественника срочно покидают двор французского короля. Им удалось добиться своего — возобновления союза между французским королем и де Валентинуа. 7 сентября Альфонс, Чезаре и его шурин — кардинал д’Альбре возвращаются в феррарский замок. Де Валентинуа удалось развлечь больную и рассмешить ее, когда он держал ее ногу во время кровопускания, предписанного врачом. 8-го ей стало несколько лучше, и, успокоившись, он внезапно покидает свою сестру и уезжает из Феррары, встревоженный волнениями, сотрясающими герцогство Урбинское. Но быстрого выздоровления не наступает. Она вызывает своего секретаря, доверенного человека герцога де Валентинуа, и восемь монахов, чтобы сделать приписку к завещанию, которое она составила перед отъездом из Рима. Шпионы Геркулеса д’Эсте смогли узнать, что оно касается ее сына — Родриго де Бисельи. Этот жест, последовавший за ночной беседой с Чезаре по поводу Джанни Борджиа, показывает, что, даже оставаясь вдали от своих детей, она продолжает беспокоиться за их судьбу. Поэтому можно считать безосновательным обвинение в легкомыслии и черствости, которое кое-кто мог предъявить молодой женщине, посчитав, что она слишком быстро утешилась после распада ее предыдущих браков.