Накануне вечером у Родриго состоялся прелюбопытнейший разговор с Джулиано делла Ровере. Борджиа как раз направлялся в свою келью вдоль слабо освещенного коридора капеллы, когда на примыкающем к стене возвышении из двух ступеней обнаружил генуэзца за чтением слова Божьего. Тот, заметив Родриго, поднял глаза от молитвенника и неожиданно обратился к нему:
- Кардинал Борджиа.
- Милорд кардинал, - учтиво кивнул Родриго и уже было продолжил свой путь, как Джулиано прибавил ему в след:
- Кто бы ни выиграл это состязание…
- Выборы, - выразительно поправил его вице-канцлер, подняв перст в назидание.
Кардинал Борджиа остановился и, обернувшись, с легкой иронией смерил делла Ровере долгим взглядом. Достойный соперник, стоило признать. Блестящий ум в нем сочетался с почти фанатичным стремлением к власти. Уверенность в собственной непогрешимости, наверняка, придавала сил этому князю церкви, с резкими, но по-своему привлекательными чертами лица.
- Будь вы другим человеком, - вымолвил генуэзец, - я бы проголосовал за вас.
Родриго вопросительно кивнул, неловко польщенный внезапной прямотой. В какую игру с ним играет хитрый итальянец?
- Вы прекрасно выполняли обязанности вице-канцлера, – признал делла Ровере, а кардинал Борджиа настороженно хмыкнул себе под нос. - Церковь нуждается в ваших организационных талантах.
- Но? – подтолкнул к сути Родриго, подняв глаза в потолок. Его порядком коробил этот разговор. Ближе к делу, Джулиано.
- У нее также есть иные нужды.
- Какие, например? – Борджиа присел на ближайшую ступеньку, с нарочитым любопытством разглядывая соперника.
Из-за соседней колонны на темном фоне выступал гордый, словно вырубленный из камня, профиль делла Ровере.
- Честность, неподкупность, добродетельность, – не спеша перечислил Джулиано.
- По-вашему, мне недостает этих качеств? – приподнял брови кардинал Борджиа, слегка озадаченный подобной откровенностью.
- Да, – коротко отрезал делла Ровере, и недобрый стальной отблеск загорелся в его холодных, суженных глазах. - А посему я буду сражаться против вас до самого конца и любыми средствами.
Родриго лишь спокойно кивнул. Он никогда не питал пустых иллюзий и, в сущности, был рад такому повороту событий. Открыто высказанная угроза противника предпочтительнее лести и фальшивого смирения, и в определенной мере такой вызов играл Родриго на руку.
- Мне свойственно выигрывать все свои сражения, – тихо произнес Борджиа и неторопливо поднялся, решив окончить этот пустой разговор. - Но что толку говорить о битвах? – воскликнул он, пристально буравя взглядом поджавшего губы делла Ровере.
Испанец театрально перекрестился и нарочито громко произнес:
- Все в руках Божьих! - и уже с едва различимым снисхождением добавил: - Доброй ночи, милорд.
Он зашагал прочь, не думая дожидаться ответа.
Следующий день конклава укрепил позиции Борджиа на четыре голоса, а значит все, что Родриго потребовал в письме от Чезаре, было исполнено, он и не сомневался в преданности сына. Но дабы достичь успеха, необходимо удвоить усилия, о чем он сообщил в тот же вечер, а почтовый голубь донес столь ценное послание в роскошный дом на площади Пиццо-ди-Мерло.
И символ, и посланник. Часть Восьмая.
Чезаре, словно часовой, караулил голубятню день и ночь. Весточка из Ватикана прилетела в полночь после первого голосования, и в ней описывался план, который поразил своей изощренностью даже богатую фантазию епископа Борджиа. Начинить дичь предложением о подкупе - сие могло прийти в голову лишь столь коварному и беззастенчивому человеку, как их отец. Не без балагурства и потехи Чезаре с Хуаном в точности последовали предписаниям Родриго, и блюда в тот же вечер были доставлены под своды Сикстинской капеллы, запеченными и начиненными.
Однако черный дым на утро известил - Папа не избран. На исходе дня голубь принес очередное письмо на площадь Пиццо-ди-Мерло.
Собрать золото и богатства со всех церквей, дворцов и приходов Борджиа - такая работа была вполне под силу Хуану, и он с большим азартом помчался по заданию отца. К вечеру девять мулов, груженных золотом и серебром, направились по адресам, перечисленным в послании.