- Великое... молчание Господа.
При этих словах Папа повалился вниз. Чезаре успел подхватить его отяжелевшее тело, не дав ему оказаться на полу. Тут же подоспели лакеи, но епископ рявкнул им, чтобы они убирались. Отец, к счастью, быстро пришел в себя и, схватившись за голову, недоуменно поглядел на сына.
Чезаре с облегчением выдохнул. Отец напугал его. Никогда раньше Родриго не лишался чувств.
- Пойдем, – Чезаре подхватил отца под локоть, позволив ему опереться на себя.
К черту прием, отцу необходим был отдых. Он вовсе не святой, а лишь человек в годах, измотанный бесконечными церемониями и жарой.
- Помоги мне исполнить Его волю, – бормотал Родриго, нетвердо ступая рядом с сыном. - Нам доверены ключи от Его царства, – приговаривал он.
Папа явно бредил, он верно еще не отошел от помрачения.
Чезаре лишь терпеливо кивал в согласии, неуклонно ведя отца наверх, в его покои.
Простите мою обезьянку. Часть Шестнадцатая.
«Ремесленник, делай, пожалуйста, свое дело, если тебе это удается; лечи тела, если можешь, а если нет — убивай и требуй платы за свое преступление»
Франческо Петрарка
Микелетто Корелья вовсе не по душе было его очередное задание.
Не то, чтоб он их жалел - милосердия он не знал. Но когда наемник услышал, что говорят о Борджиа, семейка испанцев сходу пришлась ему по вкусу.
Судачили большей частью о новом понтифике: что он обезьяна в митре, что в нем нет ни толики праведности, которой должен обладать человек церкви; якобы он распутник, сластолюбец и жестокий манипулятор, жадный до власти и денег. Однако то, что для других было пороками, Микелетто виделось истинными добродетелями. Если будучи таким чудовищем, этот человек смог занять престол Святого Петра, разве то не была злая ирония для благочестивых сановников, да и всех жителей Италии? Он - подлинное дитя времени, в котором живет. Если все, что говорили о Родриго Борджиа, было правдой, то Микелетто первым бы пожал ему руку и с готовностью поступил бы на службу к такому хозяину.
Но пока у него был иной хозяин и другие задачи, а возможности повстречать Родриго Борджиа лицом к лицу Микелетто так и не представилось. Поэтому он хладнокровно подготовил план, следуя которому уже сегодня ночью семья каталонцев должна была прекратить свое существование.
Микелетто в течение нескольких лет промышлял заказными убийствами. За эти годы он отточил мастерство злодейства до совершенства. Многие бы подумали, что он выбрал такой путь из-за природной жестокости, но Микелетто отнюдь не любил причинять боль. Способы убийства он избирал по возможности гуманные, разве что не было другого пожелания от нанимателя.
Он бы не смог толково объяснить, почему пошел по такой тропе. Скорее это не Микелетто выбрал путь, а путь избрал Микелетто. Ему нравилось думать, что он может бороться с несовершенствами этого мира, не привлекая к себе излишнего внимания. Его не интересовали лавры воина или государя - оставаться всегда в тени, вот его стратегия.
Когда на прием в честь назначения вице-канцлером кардинала Асканио Сфорца, в дом Орсини прибыли понтифик со своим сыном - Чезаре, наемник заприметил их еще в роскошной карете, подкатившей к дворцу. Он спрятался в тени алькова и подслушал разговор, пока испанцы поднимались по мраморной лестнице.
- Ты со мной поделишься? – спросил Папа.
- Чем, святой отец?
На широком плече молодого епископа пищал и неистовствовал маленький капуцин.
- Зачем ты взял с собой обезьянку?
- Я опасаюсь, что кардиналы не разделяют твой вкус к обновлению, - тихо ответил Чезаре, но у Микелетто был отменный слух.
- А твоя обезьянка разделяет? – оживился понтифик.
- О, да, - хищно прошипел Чезаре, - она прекрасно разбирается во вкусах.
Они ушли вверх по элегантной лестнице, и Микелетто не стал следовать за ними. Ему вполне хватило того, что он услышал и увидел.
Родриго Борджиа был человеком зрелых лет, не утратившим, однако, задора и ловкости. На властном, строгом лице каждая морщина лишь подчеркивала увядающую красоту. И его сын. Чезаре. Молодая копия отца, только еще более совершенная: глаза горят, будто внутри него пылает черное пламя, безупречно сложенное тело обрисовывается даже под сутаной. Движения пружинистые и грациозные, словно у молодого тигра перед прыжком, и ко всем этим природным дарам еще и такая прозорливость - обезьянка в планы Микелетто не входила.