Чезаре остро осознавал зыбкость положения, в котором они очутилась нынче. Испанцы - чужаки на итальянских землях, им необходимо удержаться на плаву любой ценой. На кону поставлено все будущее семьи Борджиа в Риме.
В стенах Ватикана вице-канцлер встретил сына с гримасой вселенской скорби на своем властном и все еще красивом лице. Однако стоило им покинуть резиденцию усопшего понтифика, как настроение отца совершенно переменилось, глаза загорелись привычным хищным блеском.
- Ты нашел брата? – строго спросил Родриго, зорко оглядываясь по сторонам, будто выискивая шпионов, притаившихся за колоннами или в многочисленных альковах.
- Я найду его сразу, как выберусь отсюда, - уверил Чезаре.
Отец коротко кивнул.
- Пойдем, - сказал он, приобняв сына.
Они проследовали длинными коридорами, в которых уже запирались ставни для конклава, слуги и стражники носились по собору в невероятной суете. В глаза отца застыла тревога, когда он окинул сына взглядом и произнес:
- Нужно выбраться отсюда, пока не закрыли двери.
- Итак, началось? – удостоверился Чезаре, быстро шагая рядом с отцом.
- Знаешь, что делать?
- Да, отец, – поспешно заверил епископ. Они сотни раз обсуждали, как поступать в случае кончины понтифика, Чезаре знал наизусть, какие богатства и приходы распределить между кардиналами и их семьями. При условии необходимости.
- Береги семью, - назидательным тоном сказал отец, - пока не изберут нового Папу, в Риме будет безвластие.
Чезаре вдохнул тревожно и глубоко. Значит защита дома на нем, а не на герцоге Гандийском. Что ж, спасибо и на том.
- Каждая фракция будет биться за своего кандидата, - меж тем продолжал отец, - и если после первого голосования, - он настойчиво повторил, - если дым будет черным...
- Как ты сказал, - нетерпеливо перебил Чезаре, резко остановившись, - я знаю, что делать! – он выпалил это слишком самоуверенно и устремился вперед, оставляя отца позади. Но не успел епископ сделать и пары шагов, как крепкая рука больно схватила его плечо. Отец яростно толкнул Чезаре к стене, словно непослушного щенка. Они были одного роста и одинакового телосложения, но епископу на мгновение почудилось, что отец навис над ним всем своим могучим телом.
- Всю жизнь я ждал этого момента! – зашипел он у самого лица сына. От зловещего блеска глубоких черных глаз кровь стыла в жилах Чезаре. - Повторим все еще раз! – упорно продолжил Родриго приглушенным голосом, чеканя каждое слово. - Если мы не победим сразу, я пошлю весточку!
- Голубиной почтой, - сдавленно произнес Чезаре, негодуя про себя. В нем клокотала строптивость, но проявить ее он не смел.
- Имена кардиналов, которых надо убедить, – еще тише проговорил отец, переходя на валенсийское наречие.
- С помощью земель, приходов и, если нужно, золота, – повторил Чезаре, будто заученные слова. - Это ведь подкуп, отец, – дерзко обронил он, изгибая бровь.
В отличие от других грешников, епископ точно знал, когда совершал грех и когда пренебрегал обетами - годы, проведенные за изучением слова Божьего, не прошли даром для молодого Борджиа. Отец наказал сыну принять судьбу церковника, заставил дать обеты, отречься от своих стремлений и желаний только для того, чтобы в нужный момент вынудить его попрать данные обещания. Эта сделка между собственной совестью и благом церкви была вовсе не по душе Чезаре. Да, он вырос плохим католиком, но при этом не был лишен благородства души, принципов совести и чести.
Но теперь он вынужден проявлять смирение и послушание. Отец рассчитывает на него в своих амбициозных планах. Оправдывает ли цель средства?
- Господь простит нас, сын мой, – отмахнулся Родриго беспечно. - Но я не потерплю оплошности от вас с братом!
Чезаре в раздражении отвел нахмуренный взгляд. В своей преданности интересам семьи епископ был полностью уверен, но разве он в силах держать ответ за брата, который сам за себя не в ответе?
- Ты все понял? – прорычал Родриго в лицо сына. - Отвечай мне! – потребовал он, повышая голос.
Чезаре вспыхнул:
- Мы не подведем тебя, отец!
Родриго смерил сына внимательным взглядом и одобрительно кивнул. Короткая улыбка едва коснулась морщинистого рта, он энергично расцеловал Чезаре и бесцеремонно хлопнул его по щеке в скупой отцовской ласке.