Отбушевала гражданская война. Вчерашний партизан становится студентом. В 1924 году Петров заканчивает Красноярский институт народного образования и целиком отдается литературе.
Как писатель Петров отличался исключительной работоспособностью и творческой продуктивностью. Литературное наследие его разнообразно и в жанровом и в тематическом отношении. Он писал стихотворения и поэмы, очерки и рассказы, статьи и воспоминания, повести и романы. За десять с небольшим лет литературной деятельности им было опубликовано четыре крупных романа, поэма, пять повестей и десятки рассказов и очерков.
Наряду с произведениями, созданными на материале современности, — романами «Борель», «Шайтан-поле», «Золото», повестями «Переплав», «Рассада» и другими, — писатель много и плодотворно работал над воплощением темы гражданской войны в литературе. Мотивы и образы из личных воспоминаний об этой героической эпохе заняли большое место в его творчестве. Сотни и сотни страниц посвятил он борьбе сибирского крестьянства с колчаковщиной.
В 1927 году выходит из печати его поэма «Партизаны». В свое время эту поэму с трогательной любовью приняли бывшие участники партизанского движения. Она была прочитана 28 февраля 1928 года на съезде партизан Манского фронта. Участники съезда назвали ее «хорошим подарком для партизан Сибири, художественно-правдивым произведением и памятником борьбы манских и минусинских партизан»[2].
И все же поэма «Партизаны» мало удалась писателю. Она получилась растянутой и подражательной. На ритме и стиле ее явственно сказалось влияние «Думы про Опанаса» Э. Багрицкого и в какой-то мере поэзии Некрасова. Недостатки первого своего крупного произведения хорошо видел впоследствии и сам автор, объясняя своей литературной неопытностью и неумением подчинить творческому замыслу богатый фактический материал.
В самом начале тридцатых годов появилась его повесть «Саяны шумят». Это книга для детей, о детях в гражданскую войну. В основу повести с драматическим, стремительно развивающимся сюжетом положены события из знаменитой саянской эпопеи — похода шеститысячной партизанской армии Степного Баджея через Саяны в Урянхайский край (ныне Тувинскую автономную область). Книга, сочувственно принятая в свое время А. М. Горьким, выдержала восемь изданий.
На материале гражданской войны возникли и такие произведения писателя, как крупный очерк «Перовские красные партизаны», повести «Крутые перевалы» и «Памятная скала» и, наконец, упоминавшийся уже нами роман «Половодье». Последняя книга особенно примечательна. «Половодье», впервые опубликованное в 1936 году, завершает не только историко-революционный цикл в творчестве писателя, но и само это творчество в целом. Это произведение создано рукою опытного литератора. Автора привлек широкий разлив моря народного, взбудораженного до самых глубин пронесшимся над страной революционным штормом. Нарастающим прибоем больших событий шумит и плещется «Половодье». Брожение в царской армии, настроение города и деревни, февральская и Октябрьская революции, споры большевиков и эсеров, образ легендарного Сергея Лазо, эпизод героической защиты Белого дома, деятельность центросибирцев, подполье и открытая вооруженная борьба — все это нашло себе место на просторном полотне, нарисованном вдумчивым и наблюдательным художником. Десятки персонажей живут, борются и побеждают на страницах этой многоголосой книги, насыщенной электрическими разрядами эпохи.
Но прошлое, хотя бы и героическое, никогда не заслоняло от писателя современности. Петров был человеком, остро чувствующим время С изображения гражданской войны он легко и свободно переключался на темы современности, чувствуя себя как художник привольно в обеих этих стихиях Современность врывалась в его творчество, и легкой кавалерией малых жанров — рассказом и очерком, и властной поступью художественно монументальных форм — повестями и романами. Не случайно он начал свой путь прозаика романом «Борель», произведением, сразу же попавшим в магистральный поток развития советской литературы.
Впервые «Борель» была напечатана в 1928 году в журнале «Сибирские огни». В 1931 году вышла отдельным изданием в московском издательстве «Федерация».
Появление книги П. Петрова любовно приветствовал А. М. Горький. О ней он писал в одном из писем к литературоведу и критику Е. С. Добину[3]. Вспомнил Алексей Максимович о «Борели» и в своей «Беседе с молодыми ударниками, вошедшими в литературу». «Я, конечно, не забываю о том, — говорил он, — что наши наиболее талантливые литераторы, так называемые попутчики, пробуют дать широкие обобщения, например, Леонов в «Соти», или Лебедев в книге «Дары Тин Тин-хо», или сибиряк Петров, который написал на тему строительства книжку «Борель». Можно насчитать еще с десяток таких интересных книжек»[4].В январе 1931 года Горький послал «Борель» в подарок рабочим-золотопромышленникам Алдана.
Этот последний факт особенно взволновал автора, тогда только еще начинающего сибирского литератора. «Я не помышлял, — вспоминает П. Петров, — что Горький будет читать мои первые опыты и напишет о них… И вдруг человек, к голосу которого прислушивался весь мир, послал мою первую книжку в подарок сибирским горнякам. Поверить этому было трудно. Несколько дней подряд я заглядывал в журналы «Наши достижения», «Резец» и в газету «Известия», где были напечатаны заметки Алексея Максимовича. Более желанного судьи представить было невозможно.
Горький открыл меня, заставил работать дальше»[5].
«Борель» не случайно привлекла внимание Горького. Дело в том, что П. Петров, вслед за Ф. Гладковым, одним из первых перешел от картин и событий гражданской войны, этой излюбленной темы в литературе двадцатых годов, к развернутому художественному изображению героики строительных будней восстановительного периода. Хорошо почувствовали это своеобразие книги П. Петрова уже первые рецензенты и критики «Борели», указавшие на тесную идейно-тематическую связь романа сибирского писателя с прославленным гладковским «Цементом» Один из них даже категорически заявил, что «писатель дал материал, совершенно не освещенный в нашей художественной литературе»[6].
Для своего времени «Бопель» явилась произведением чрезвычайно актуальным и злободневным. В таких книгах, как «Цемент» и «Борель», едва ли не впервые наметились те тенденции, которые станут ведущими в советской литературе начала тридцатых годов. Пафос их сродни таким книгам первой пятилетки, как «Соть» Л. Леонова, «Время, вперед!» В. Катаева, «Гидроцентраль» М. Шагинян, «День второй» И. Эренбурга.
В своем романе П. Петрову удалось верно передать атмосферу эпохи, почувствовать дыхание ее. Выразительная художественная деталь, меткая реплика персонажа помогает воссоздать в нем своеобразный, такой неповторимый колорит времени. Разруха и запустение на далеком сибирском прииске, таежная глушь, где спиваются и опускаются люди, лишенные любимого дела, рвачество и безудержная разбойная удаль какого-нибудь Евграшки Сунцова выпукло, рельефно изображены в романе.
Впечатление достоверности и жизненной правды достигается здесь подчас очень непритязательными и простыми средствами. Чаще всего это удачно найденная подробность в характеристике героя, реплики, которыми обмениваются персонажи, или же точно подмеченные детали обстановки и домашнего обихода. Вот на углу бывшей конторы ветер треплет пожелтевший от времени, вырванный из старой конторской книги листок бумаги — объявление о собрании. Карандашные каракули с хвостиками и закорючками гласят: «Обчее собрание всех рабочих, как мужчин, так и женщин». А вот и начало самого собрания: «— Товарищи… Как мы специяльно ячейка и трудовой народ при советской власти, то председателем назначаем старика Качуру, а секретарем товарища Алеху Залетова. И как повестка собрания всем известна, то специяльно приступаем к докладу..» и т. д.
Здесь все к месту и все отвечает духу времени: не слишком грамотные объявления, и корявые речи, не допускающие возражений, и вырванная из старой расграфленной книги страница — ведь бумаги-то не было!