1938
«В житейских бурях закалилась сила…»
В житейских бурях закалилась сила.
Я шел, и падал, и вставал опять.
Мне даже горе счастье приносило:
Ведь горе учит, как не унывать
И как нести сквозь грозы и страданья
Мечту неугасимую свою.
Сам в легендарном я рожден краю
И славлю жизнь, достойную преданья.
1961
Раздумье
Опять раздумье! Отвяжись!
Не разрешить вопроса.
Как умирающая жизнь,
Дымится папироса.
Прядется мыслей волокно.
Зачем? Пустая трата!
Зачем становится окно
Синей денатурата?
Ах да, ведь ночь на рубеже.
Часы шагают к ночи.
Так, значит, жизнь моя уже
На целый день короче?
Идут года. Пройдут года.
Столетья канут в бездну.
Но остаются навсегда
Плоды разумного труда.
Умру, но не исчезну.
1960
Крымская сказка
Раз поэта встретила гроза,
Приласкала и спросила:
— Кто ты?
Отчего твои глаза
Словно две осенних непогоды?
И, не дрогнув, отвечал поэт:
— Почему случается такое?
Оттого, что не было и нет
У меня покоя.
Посиди со мною, подожди,
Наклонись,
Коль можешь наклониться, —
Ты увидишь:
Грозы и дожди
У меня завернуты в страницы.
У грозы растаяло лицо,
И она, чтоб помнить встречу эту,
Уходя, из молнии кольцо
Подарила мрачному поэту.
1935
Девушка в белом
Девушка в белом платье,
С задумчивыми глазами
Цвета морских туманов
Встретилась мне в переулке.
Прошла, не взглянув на меня.
И все это: камни, грохот,
Ругань у подворотни —
Так не шло этой девушке,
Было ей не к лицу.
Может быть, в эту минуту
Серые стены зданий
Ей казались высоким мысом,
О который с гулом прибоя
Разбивался уличный шум...
А может быть, это студентка
Строительного института,
И профиль дворца, как песня,
Мерещился ей вдали.
О чем-то, как мачта, стройном
И легком, как небылица,
Думала эта девушка
В белом, красивом платье.
Недаром же мне казалось.
Что из берегов выходили
Ее большие глаза.
И я понимал, что оба
По образу наших мыслей
Мы родственны, даже больше:
Мы страстно друг друга ищем.
Но чтобы не быть нескромным,
На улице с незнакомой
Трудно заговорить.
И все ж подойду, иначе
В бездонных глубинах жизни
Утонет и эта капля
И мне не найти ее...
...Я долго слежу за нею
Безмолвно кричащим взором,
А ветер ее уносит,
Как белую чайку, вдаль.
1933
Джеку Лондону
Друзья, я вспомнил о былом:
Поэт в морщинах, но не стар,
Сидит, склонившись над столом.
И вдруг — герольды, звон фанфар.
Герольды строятся к стене.
И входит в комнату судьба.
Судьба: — Поэт, сгони со лба
Морщины. Ты подвластен мне.
Ты долго мучился, поэт.
Не год, не два, а много лет.
За мужество, за доблесть эту
Бессмертье я дарю поэту.
Взойди, поэт, на пьедестал.
Поэт: — Не надо, я устал.
1962
Зоя
На дубовой скамье, что была ей
Конвейером пыток,
Не стонала она, и глаза не смотрели
С мольбой.
Кто ее укрепил? Кто ей дал этой силы
Избыток,
Эту власть над собой?
Почему потемнел изувер, истязающий Зою,
Заглянув ей в глаза? Почему стало
Страшно ему?
Почему, не дрожа, Зоя шла по морозу босою?
Не дрожа! Почему?
Как сумела она не издать ни единого стона
В разъяренных когтях узколобого
Штурмовика?
В смертный час почему, перед нею
Склоняя знамена,
Расступились века?
Потому что века перед правдой должны
Расступиться.
Зоя — это борьба, это русская доблесть
И честь!
В страшных муках ее есть и наших
Страданий крупица,
Наше мужество есть!