Выбрать главу

И все-таки было во всем этом нечто новое, вдохновлявшее Личкова: резкое расширение области деятельности — и по многообразию проблем и по их географии. Перед ним открылись дальние горизонты не только общенаучных и организационных вопросов (прежде всего в их связи с практикой, со всей структурой народного хозяйства), но и своих конкретных научных изысканий. Он получил возможность перейти на более высокий уровень обобщений. Прежде он, в сущности, ограничивался собственными полевыми работами на территории Украины, / теперь же видел перед собой весь Советский Союз, мог совершать экспедиции в разные районы страны. Если прежде он высказывал гипотезы по геодинамике или гидрогеологии горных стран и предгорных впадин или о происхождении песков Каракумы, то теперь выезжал в Армению, в Сибирь или в туркменские Каракумы, чтобы проводить там наблюдения, собирать факты, проверять соответствие своих гипотез реальным природным условиям. Он продолжал разрабатывать прежние свои научные темы. Однако на первый план стали выходить проблемы гидрогеологии и глобальной географии, общей геологии.

С 1929 г. Борис Леонидович работал старшим научным сотрудником, а затем заведующим отделом подземных вод в Гидрологическом институте. Кроме того, заведовал кафедрой геоморфологии в Ленинградском государственном университете, где читал лекции по этой дисциплине и по гидрогеологии. Это стимулировало его . теоретические исследования.

В 1928 г. вышла его работа, посвященная классификации подземных вод, подготовленная к Первому гидрогеологическому съезду. В последующие годы он продолжал разрабатывать эту тематику, публикуя статьи по региональной гидрогеологии Украины, в частности Украинского кристаллического массива. Но наиболее оригинальной, новаторской была его идея о существовании вертикальной гидродинамической зональности подземных вод.

По мысли Личкова, подземные воды резко различаются по своей динамике (а также по химическому составу и режиму) в зависимости от их положения выше или ниже эрозионного вреза, базиса эрозии. Воды, находящиеся выше эрозионного вреза, отличаются повышенной динамикой, а ниже — относительной инертностью. Этим определяются и химические различия отдельных горизонтов подземных вод.

В эти же годы В. И. Вернадский обосновал принцип вертикальной геохимической зональности подземных вод. Его интересовал прежде всего глобальный аспект проблемы в связи с химией Земли, а преимущественно — биосферы. Он тотчас отозвался на идею Личкова: "Верховодки связаны в своем режиме с современным уровнем эрозии,— прочие пластовые воды ею не затронуты"[58]. Он выделил и другую мысль своего друга и сотрудника: "Сейчас геологи (Б. Л. Личков, 1932 г.) начинают все точнее выяснять образование мощных терригенных пород в связи с историей пресных поверхностных вод и их распространение в истории земной коры в осадках озер и речных дельт. Это недостаточно пока учитываемое геологическое явление имеет свое отражение в пресных подземных бассейнах пластовых вод. Эти бассейны создаются в результате тектонических явлений" [59].

Общим для Личкова и Вернадского был принцип единства природных вод. Однако и здесь оба исследователя' как бы пробивали тоннель, идя навстречу друг другу с разных сторон. Вернадский исходил из геохимии и минералогии, прежде всего имея в виду общность состава и взаимных переходов природных вод разного генезиса при огромном разнообразии типов "водородистых минералов". Личков положил в основу своих исследований подземных вод геологический принцип, подчеркивая взаимосвязь поверхностных и подземных вод с геологическими структурами, тектоническим строением, историей отдельных участков земной коры. По его мысли, специалист по "гидрологии подземных вод" должен быть прежде всего геологом, а также физико-географом и геоморфологом, когда речь идет о водоносных горизонтах, расположенных близ земной поверхности. Он ратовал за "комплексную гидрологию" [60], изучающую все природные воды Земли в их единстве.

Было бы неверно считать Личкова сугубым теоретиком гидрогеологии, увлеченным общими глобальными проблемами. Он прекрасно понимал значение полевых наблюдений, региональных гидрогеологических исследований и описаний. На IV гидрологической конференции балтийских стран, состоявшейся в Ленинграде осенью 1933 г., Б. Л. Личков делал генеральный доклад, в котором, в частности, выдвинул предложение создать сеть станций для наблюдения за многолетней и сезонной динамикой подземных вод, а также проводить планомерное региональное описание гидрогеологических условий в бассейне Балтийского моря.

Наибольшую критику со стороны специалистов-гидрогеологов вызывала идея Личкова о вертикальной гидродинамической зональности подземных вод. Оспаривался сам принцип такой классификации, не имеющий, по мнению критиков, объективной основы и противоречащий положению о единстве подземных вод. Об этом писал, в частности, Б. К. Терлецкий. Однако с годами стала выявляться правильность исходных предпосылок Личкова. Идею вертикальной зональности подземных вод стал разрабатывать В. С. Ильин. В 1944 г. Н. К. Игнатович выделил три гидродинамические зоны: верхнюю, приповерхностную, наиболее динамичную; среднюю, зону вод замедленного движения; нижнюю, где преобладают воды застойные, малоподвижные. В дальнейшем принцип вертикальной динамической зональности подземных вод поддерживали и развивали многие гидрогеологи — Ф. А. Макаренко, О. К. Ланге, М. Е. Альтовский и др., он прочно укрепился в науке. Наконец, следует упомянуть о том, что Личков одним из первых стал изучать проблемы палеогидрогеологии (статья "К вопросу о геологическом прошлом Киево-Харьковского артезианского бассейца", 1934 г.).

Продолжая геоморфологические и тектонические исследования, Личков охватил ими новые регионы. Он выезжал летом 1929 г. и весной 1930 г. на Армянское нагорье и проводил там комплексное изучение геоморфологии, стратиграфии, тектоники района потухшего вулкана Алагез. Его наблюдения позволили уточнить представления о геологических условиях района. Так, он отметил, что здесь имеется крупное тектоническое нарушение, зона разломов земной коры (по долине р. Абаран) .

Интересно, что тут Борис Леонидович использовал для геоморфологического анализа тот же принцип, что и в Полесье и в долине Днепра. В качестве основных "геоморфологических" реперов (а также для выяснения стратиграфии четвертичных отложений) он принял речные террасы. С ними он соотнес вулканические толщи разного возраста, а также ледниковые отложения.

Значение этой работы вышло за пределы конкретной территории, так как Личков описал следы крупного древнего оледенения данной местности, оценил его. масштабы и в результате пришел к выводу, что в четвертичное время Армянское нагорье или, во всяком случае, значительные его части подверглись оледенению. Он возражал С. С. Кузнецову, писавшему об отсутствии следов оледенения Армянского нагорья. Если подобные следы не наблюдались Кузнецовым в районе оз. Севан, возражал Личков, то из этого еще не следует, будто на Армянском нагорье вовсе не было крупных ледников.

Бориса Леонидовича не могли полностью удовлетворить научные исследования даже столь широкие, охватывающие области нескольких наук (к упомянутым выше добавим палеонтологические работы, продолжающие "мангышлакский цикл" и сопровождаемые детальным изучением богатейшей коллекции аммонитов и тригоний Мангышлака, перевезенной Личковым в Ленинград). Мысль ученого постоянно стремилась к синтезу всех этих разнообразных научных знаний в пределах единой концепции, единой теории Земли. Для каждого крупного натуралиста характерно стремление к синтезу знаний. И это понятно. Природа Земли едина, и все ее компоненты развиваются и существуют в постоянном взаимодействии. Например, В. И. Вернадский, перейдя от генетической минералогии к геохимии, положил в основу геохимической теории Земли учение о распространенности и миграции (круговоротах) химических элементов. Однако решение подобной задачи синтеза в других геологических науках сопряжено с огромными трудностями. Не станем пытаться выяснить причины подобного положения. Учтем только, что геохимик оперирует ограниченным числом химических элементов (около 100) и природных химических соединений (несколько тысяч). Имеется возможность прослеживать их судьбы, взаимосвязи, историю в типичных проявлениях, так как ионы и атомы одних и тех же элементов не обладают индивидуальными особенностями, однотипны.