В конце 1944 г. Б. Л. Личков становится директором Геологического института Таджикского филиала АН СССР. Он с увлечением берется за эту работу. Однако его все более и более захватывает мысль о возвращении в Ленинград.
К столетию со дня рождения А. П. Карпинского Личков начинает работу над книгой об этом выдающемся русском геологе.
6 , января 1945 г. скончался В. И. Вернадский, которого можно, пожалуй, назвать духовным отцом Бориса Леонидовича. Вовсе не потому, что у них было много общего в чертах характера, складе ума или в творчестве. Но ведь разве дети непременно во всем следуют по пути отцов? И разве в этом проявляется духовная близость людей разных поколений?
Личков мог дискутировать с Вернадским пли оспаривать его мнения, бесконечно его уважая и любя, преклоняясь перед его благородством и мудростью. Вернадский был для него духовным наставником не столько в науках, сколько в личной жизни, всегда оставаясь "олицетворением высоких моральных идеалов.
Второй ленинградский период. Астрогеология
В 1945 г. Борис Леонидович был,избран по конкурсу заведующим кафедрой гидрогеологии Ленинградского университета. В конце этого года он возвращается в Ленинград, чтобы полностью отдаться преподавательской и исследовательской работе. У него большие творческие планы, несколько подготовленных к печати рукописей, начатые новые труды и горячее желание утвердить свои идеи и разрабатывать их дальше. Он уверен, что теперь основные трудности, помехи в исследовательской деятельности остались позади.
Однако очень скоро выяснилось, что научные работы Б. Л. Личкова вызывают резко отрицательную реакцию со стороны некоторых специалистов. А ведь в геологических науках, как известно, критиковать новые идеи значительно проще, чем утверждать и доказывать их: по любому вопросу обычно высказывается целый ряд более или менее обоснованных мнений и далеко не всегда можно разобраться, какое из них наиболее правдоподобно.
Как ни странно, именно новизна и оригинальность идей Личкова воспринимались наиболее критически. Один из главнейших критериев оценки информации — степень ее новизны, неожиданности (при условии логической непротиворечивости и соответствия фактам). Однако высокая информационная ценность научной гипотезы или теории, к сожалению, не всегда и не всеми принимается во внимание. Многие ученые стараются придерживаться самых популярных в данное время теорий, гипотез; предпочитают упрочнять или пересказывать общепринятые концепции; ориентируются на научные авторитеты. Тем самым неоправданно затрудняется переход от "обесцененной", многократно повторяемой информации к открытиям, подъемам научной мысли на более высокий уровень обобщений, к более адекватному отражению реальности.
Об этих особенностях научного познания некогда пи1 сал В. И. Вернадский: "Вся история науки на каждом шагу показывает, что отдельные личности были более правы в своих утверждениях, чем целые корпорации ученых или сотни и тысячи исследователей, придерживавшихся господствующих взглядов" [114].
Любое творчество индивидуально. Оно — проявление личности. Научное творчество в этом отношении не исключение. В особенности когда речь идет не о проведении экспериментов или тщательных описаний, а о выявлении закономерностей природных явлений, познании бесконечно сложного окружающего мира.
Некоторые теоретические концепции Личкова, быть может, были и остаются спорными. Однако вряд ли оправданно считать их ложными. Они безусловно плодотворны и с методологической стороны (как попытка .широких глобальных обобщений), и в своих частных положениях. Тем не менее входили они в науку очень непросто, трудно (к большому огорчению автора; возможно, отчасти этим определяются высокие авторские самооценки своих работ).
К чести Личкова, он не люоил, да и не умел писать безликих, малоинформативных научных сочинений. Во всех его работах ярко проявляется его незаурядная личность и оригинальный склад ума. В этом отношении не стали исключением и две книги Личкова, посвященные жизни и творчеству А. П. Карпинского и В. И. Вернадского. В первой из них увлечение собственными идеями можно даже поставить автору в упрек. Правда, он назвал свою книгу "Карпинский и современность", подчеркнув активное, творческое отношение к научному наследию замечательного ученого.
Из этого не следует, будто Личков либо "исправлял", либо переиначивал идеи Карпинского для подтверждения собственных теоретических позиций. Он просто выделил, детально и выпукло обрисовал главные научные достижения Карпинского, отчасти — объективно, пересказывая его идеи, отчасти — субъективно, давая им ту или иную оценку со своих позиций. В этом — большое достоинство работы. Тут не пересказ, а ретроспективный анализ с учетом современного уровня знаний и общего движения человеческой мысли.
Этот анализ интересен и сейчас, четверть века спустя после появления книги Личкова. Некоторые идеи Карпинского все еще недостаточно освоены, оценены. Они в какой-то степени остаются в тени. Получили широкое распространение более эффектные гипотезы и теории. Однако в науке время от времени наступает пора возврата к забытым идеям, пересмотра и разработки их новыми методами, с учетом новых фактов. Так было не раз в истории знаний (скажем, с периодическим возрождением гипотезы перемещения материков, впервые высказанной еще в XVIII в.).
По справедливому замечанию Личкова, многие идеи Карпинского хотя и не стали общепринятыми, но и не отвергнуты наукой категорически. А ведь "... в таких именно идеях, отражающих индивидуальность автора, нередко находит свое выражение то, в чем ученый опередил свое время, и то, что не только современники, но и ученые следующих поколений не могли еще оценить. Целый ряд поставленных Карпинским больших проблем показывает, что мысль исследователя—творца опередила мысли его современников, и только будущая наука, наука следующего поколения, сможет им дать правильную оценку" [115].
Какие же достижения Карпинского он отмечает? Прежде всего — эмпирические обобщения о колебательных движениях земной коры, о двух типах районов: с преимущественным развитием плавных складчатых пликативных смятий слоев и резких разрывных дизъюнктивных дислокаций. В то время как большинство западных геологов придавали первостепенное значение периодическим колебаниям уровня Мирового океана (мысль, высказанная еще сторонниками всемирных потопов на заре научной геологии), А. П. Карпинский, как и Ф. Ю. Левинсон-Лессинг, утверждал особую важность колебаний литосферы, за которыми пассивно следует гидросфера. Он не отрицал и морских регрессий и трансгрессий, вызванных изменениями объема вод Мирового океана.
По словам Личкова, одна из статей Карпинского производит "ошеломляющее впечатление" [116] благодаря трем схемам, иллюстрирующим глобальные закономерности распределения материков и океанов, горных хребтов я зон опусканий. Действительно, эти закономерности выявляются очень наглядно: сходство общих форм континентов западного и восточного полушарий; подобие — в общих чертах — геологического строения этих двух континентальных систем с их древними ядрами и горными поясами, все более молодыми по мере приближения к Тихому океану; области морских трансгрессий на континентах также располагаются более или менее симметрично, параллельно главным горным поясам. Карпинский высказал мысль о возможности перемещения континентальных глыб в сторону Тихоокеанской впадины.
По мнению Личкова, Карпинский неоправданно мало уделил внимания уяснению причин отмеченных глобальных закономерностей, упомянув только о вероятности связи их с вращением планеты. Но может быть, подобную осторожность следует приветствовать. В конце прошлого века об этих причинах оставалось только гадать. Даже в наши дни, почти век спустя после упомянутой работы Карпинского, ситуация принципиально не изменилась.