Этот пассаж заканчивается, однако, словами надежды:
Чтобы достигнуть полного гармонического развития основных, общечеловеческих стихий, — Западу, несмотря на всю величину его, недостало другого Петра, который бы привил ему свежие, могучие соки славянского Востока! <…> Не бойтесь, братья по человечеству! Нет разрушительных стихий в славянском востоке — узнайте его, и вы в том уверитесь <…> Девятнадцатый век принадлежит России!»
Подобные упреки Западу и до сих пор звучат; последнее их наиболее внятное выражение мы находим в нашумевшей книге Максима Кантора «Учебник рисования»: та же романтически-художественная критика западного близорукого меркантилизма. Но теперь русские критики Запада не усматривают ему альтернативы в России. Ведь мы уже видели, как она пыталась выйти на мировую арену и, так сказать, обогатить западные начала. Что из этого вышло, хорошо помнится. Русским европейцам всё-таки некуда деваться, кроме Европы или бентамистской Америки.
Грустно уже два столетия слушать одни и те же русские песни о Западе.
Source URL: http://www.svoboda.org/articleprintview/264024.html
* * *
[Михаил Бахтин и маляр Миколка]
Мне встретилась старая знакомая — книга В. Н. Волошинова «Фрейдизм», как все знают, написанная на самом деле М.М.Бахтиным. Она относится к бахтинскому так называемому девтероканону (термин Аверинцева), то есть к его «второзаконию», как еще две книги под чужими именами. Нынешний «Фрейдизм», переизданный в 1993 году, — книжечка на вид бедненькая, в бумажной обложке, на газетной бумаге, но изданная грамотно, снабженная квалифицированным комментарием. У Бахтина есть многочисленные «фанаты», люди беззаветно ему преданные и готовые ради учителя на всё, — как у Набокова. Шутить с ними не рекомендуется. Но я буду говорить всерьез — на это дает мне право хотя бы то, что я это сочинение давно знаю: у меня было первое его издание, купленное в ленинградской букинистической лавке, помнится, за пятнадцать рублей. Пришлось его продать, уезжая за границу. Сейчас с ностальгическим удовольствием перечитал и, как всегда в таких возвращениях, обнаружил то, чего раньше не видел. Раньше-то я в основном Фрейдом интересовался, из Бахтина знал только позднейшее — «Достоевского» и «Рабле». Сейчас Бахтин издан весь, со всеми его хронотопами, представление о нем расширилось. Было интересно сравнить различные тексты мэтра.
Как известно, «Волошинов» относится к фрейдизму, к психоанализу критически — и выдерживает свою книгу в соответствующих тонах, представляя ее даже опытом марксистской критики. Социально-экономическая привязка дана такая: в эпохи общественного упадка, в каковой находится нынешнее капиталистическое общество (то есть периода после первой мировой войны), общественная идеология всегда характеризуется исчезновением больших мировоззрительных тем, уходит к частным проблемам, к темам индивидуального существования, от метафизики к индивидуальной этике: скажем, вместо Платона и Аристотеля — стоики. Психоанализ исключения не составляет: он появился тогда, когда у капитализма исчезла историческая перспектива, и фрейдизм являет сугубо декадентское явление, коли у него отсутствует какая-либо социальная мотивация, весь он построен на регрессе к животной стороне человека. Приведем такой пассаж из Волошинова — Бахтина:
Есть одна чрезвычайно важная область человеческого поведения, в которой словесные связи налаживаются с трудом и которая поэтому особенно легко выпадает из социального контекста, утрачивает свою идеологическую оформленность, вырождается в первичное животное состояние. Эта область — сексуальное. Разложение официальной идеологии прежде всего отражается на этой области поведения человека. Она становится центром накопления асоциальных и антисоциальных сил.
Волошинов-Бахтин вообще не верит в существование бессознательного: установка, общая всем мыслителям экзистенциалистского толка, вышедших из феноменологии Гуссерля. Любой человеческий опыт выливается в формы суждения, человек насквозь вербализован, в нем значима только речь, слово. Феномен человека, человеческого опыта невозможен вне сознания; феномен в строго философском смысле и есть бытие, прошедшее сквозь, через человека, это уже не мертвое и даже не просто материальное бытие. Феномен бытия и бытие феномена, как говорил впоследствие Сартр: так называемого бытия не существует, оно неантизируется, уничтожается, ничтожится сознанием, которое и есть это Ничто. За термины Сартра не обязательно держаться, можно подойти с другой стороны, как это делал Вильям Джеймс в статье «Существует ли сознание?» Как раз на эту работу Джеймса ссылается Бахтин-Волошинов, правда, называя его психологом, хотя эта работа сугубо философская и вся проблема, поднимаемая здесь, как раз характерна для феноменологического подхода к философии: