В чем же состоит этот идеал? Увы, это можно сказать в двух словах: всё содержание его не превышает нескольких десятков либеральных общих мест, занесенных к нам красноречием европейских политических партий. Для наших либералов важны слова и названия, а не дело. <…> Она (то есть «либеральная сторона») сохраняет целиком старинную мифологию метафизических существ, либеральных отвлеченностей <…> идеал ее — не какая-либо действительность, а либерально-аллегорический Олимп.
Фадеев увидел, что в России нет того, что на современном языке называется социальной стратификацией. Русское общество — это студень. Любая кристаллизация идет вокруг некоего необходимого стержня, а таким стержнем в России может быть исключительно дворянство: класс, во-первых, культурный, во-вторых, обладающий всё же некоторым опытом сословного самоуправления. Важно также, что дворянство в России — это открытый, а не замкнутый класс, это, как сказали бы сегодня, «меритократия» — возвышение заслугой, а не только потомственной привилегией.
Вот за это и посчитали Фадеева дворянским реакционером. Само упоминание слово «дворянство» в не до конца негативном контексте посчитали реакционным. Это как у Достоевского в «Бесах»: нигилист, споря с отставным, то есть носящим штатскую одежду, генералом, говорит, раз вы с этим не согласны, то вы генерал.
Но Фадеев отнюдь не был таким генералом, который «государю своему служил». Он вроде Чацкого: служить бы рад, прислуживаться тошно. Его мировоззрение — это некий синтез англомании и славянофильства, что в сущности почти одно и то же. Английский элемент — это постепенно осуществляемый союз потомственной аристократии со всякого рода меритократией, в том числе промышленной и торговой буржуазией (открытость русского дворянства у Фадеева). А славянофильский элемент — опора власти на земщину, то есть самоуправляемые слои общества, «земли». Фадеев говорит даже о Земских соборах как необходимом элементе власти. Необходимо окончательное избавление от созданных еще Петром бюрократических порядков управления, то есть от чиновничества всякого рода (звучит весьма актуально).
«Последовательный ход истории ставит перед Россией вопрос не об источниках власти, а о перенесении центра государственного тяготения с обветшалой табели о рангах на самую почву, на землю».
Пока у власти не будет опоры на здоровые и организованные силы общества, она будет бороться с нигилистическими революционерами исключительно полицейскими, «механическими», как говорит Фадеев, мерами. Вторую свою книгу Фадеев писал уже в разгаре революционного террора. И вот что он там писал:
Зло притаилось, можно сказать, в нравственных пустотах нашего государственного строя <…> нигилизм воззвал исключительно к беспочвенным людям, какие есть везде, и положил зародыш мелкой, но сплоченной группе людей в разъединенном обществе <…> красный кружок был у нас единственной связной группой… Наш упадок совершится постепенно, не вдруг, но совершится непременно. Кто тогда будет прав? Решимся выговорить вслух: одна из двух сил — или русская полиция, или наши цюрихские беглые с их будущими последователями. Судьба России, лишенной связного общества, будет со временем поставлена на карту между этими двумя партнерами.
Одним словом, Ленин в Цюрихе. И в февральской революции 1917-го года как раз и осуществился предвиденный Фадеевым сценарий.
Интересно, что во второй своей книге Фадеев уже не писал о дворянстве как возможном стержне кристаллизации русского студнеобразного общества. Но он не увидел настоящего такого стержня — крестьянства, когда, вырванное из плена общинной жизни, оно станет многочисленнейшим классом мелких собственников, то есть становым хребтом среднего класса. Это, как известно, проект Столыпина.
Этого Фадеев не увидел, потенциального плюса не разглядел. Но зато он хорошо увидел многие минусы, и по сию пору значимые в России: произвол бюрократии, бессильное общество и бессильного в сущности царя, держащегося исключительно привычным мифом.
Source URL: http://www.svoboda.org/articleprintview/374054.html
* * *
[Борис Парамонов: «Не думать о белом медведе»]
18.01.2007 03:00 Борис Парамонов
Население земшара, как известно, растет, нынешнюю цифру – 7 миллиардов – знают все. Но вместе с ним растет и скот: людям «кушать нада», как говорил Антоша Чехонте. Последние данные таковы: на Земле сейчас 1,5 миллиарда голов крупного рогатого скота и 1 миллиард 700 миллионов овец и коз. Плюс несчитанные свиньи и куры.