Очень сильная книга властных стихов <…> Желание напечатлеть себя на любимом, несколько насильническое. <…> Самое голосоведение Ахматовой, твердое и уж скорее самоуверенное <…> свидетельствует не о плаксивости <…> но открывает лирическую душу скорее жесткую, чем слишком мягкую, скорее жестокую, чем слезливую, и уж явно господствующую, а не угнетенную…
Не понимающий <…> не подозревает, что если бы эти жалкие, исцарапанные юродивые вдруг забыли бы свою нелепую страсть и вернулись в мир, то железными стопами пошли бы они по телам его, живого, мирского человека; тогда бы он узнал жестокую силу <…> по пустякам слезившихся капризниц и капризников.
И не менее проникновенные слова Мандельштама (в начале двадцатых):
В последних стихах Ахматовой произошел перелом к иератической важности, религиозной простоте и торжественности; я бы сказал: после женщины пришел черед жены. Помните: «смиренная, одетая убого, но видом величавая жена». Голос отречения крепнет все более в стихах Ахматовой, и в настоящее время ее поэзия близится к тому, чтобы стать одним из символов величия России.
В этих оценках поражает усмотрение силы и величия там, где многие, чуть ли не все видели женские неурядицы и капризы, трактуя Ахматову как камерную, едва ли не салонную поэтессу. Можно сказать, что ее сила росла вместе с бедами, обрушивавшимися на Россию. Настоящая Ахматова началась в 1914 году и оставалась такой до конца. Росла и человеческая сила; позднее Ахматова скажет о себе: «Я — танк».
Лидия Корнеевна Чуковская пишет в дневнике в 1940 году: если ей когда-нибудь придется написать статью об Ахматовой, —
Это будет статья о мужестве, женственности, о воле, о постоянном ощущении себя и своей судьбы внутри русской культуры, внутри человеческой и русской истории: Пушкин, Дант, Шекспир, Петербург, Россия, война… Она не может ни любить, ни ссориться в стихах, не указав читателю с совершенной точностью момент происходящего на исторической карте.
Россия не дает мельчать своим людям; по крайней мере, поэтам. Вопрос: сохранится ли высокая поэзия в России, если жизнь в ней станет лучше и легче? И можно ли будет тогда опять говорить о «европеянках нежных», а не о танках?
Source URL: http://www.svoboda.org/articleprintview/421551.html
* * *
[Из Константинополя в Стамбул и обратно]
Палата представителей конгресса США собралась принять резолюцию, осуждающую геноцид армян Турцией во время первой мировой войны. Проект резолюции уже одобрен Комиссией по иностранным делам Палаты. Для того, что эта резолюция обрела статус официального документа, за нее должна проголосовать нижняя Палата, а затем одобрить Сенат — верхняя палата американского Конгресса. Американская печать пишет, однако, что дело может и не дойти до голосования: представители администрации, то есть правительства Соединенных Штатов, предпринимают шаги с целью блокировать резолюцию или по крайней мере смягчить ее. Такой поворот вызван, несомненно, реакцией, которую вызвала в Турции эта американская законодательная инициатива. Реакция чрезвычайно острая, приведшая даже к напряжению на турецко-иракской границе со стороны Курдистана. Курдский сепаратизм, как известно, — давняя головная боль Турции.
«Нью-Йорк Таймс» от 12 октября среди других материалов на эту тему публикует интервью с турецким писателем Байрамоглу (Ali Bayramoğlu; Inside the Turkish Psyche: Traumatic Issues Trouble a Nation’s Sense of Its Identity), говорившем о корнях этой проблемы — об условиях, в которых образовалось нынешнее государство Турция. Он сказал в частности:
Во многих отношениях сегодняшняя Турция — это один из остатков Оттоманской империи. Она всё еще не стала органической общностью и не в ладу с многообразием, унаследованным от оттоманской эры. Идентичность турок во многом была искусственно организована в целях построения нового государства.
То есть Оттоманская Турция была империей, включавшей многие земли и народы, в том числе многочисленное арабское население богатых и древних стран. Турция, вышедшая из первой мировой войны разгромленной (она была союзником Германии), империю, естественно, не сохранила, и новое государство создавалось исключительно на основе национальной — тюркской — идентичности. Нынешняя Турция не считает себя ответственной за эксцессы исчезнувшей Оттоманской империи, в том числе за геноцид армян, обвинявшихся в пособничестве русским — противникам в той давней уже войне. Между тем Турция и сегодня — отнюдь не этнически однородное государство, в нем есть и курды, и армяне, и последние не могут забыть о событиях 1915-16 годов. А всякая квалификация их в качестве геноцида подвергается в Турции судебному преследованию по пресловутой 301-й статье, карающей за оскорбление турецкого национального сознания.