Пусть доит Земля мою жизнь-молоко…
Как якорь на дне, так душа огнепальная
Тоскует о брачном, лебяжьем Садко.
Родить бы предвечного, вещего, струнного,
И сыну отдать ложесна и сосцы…
Увы! От октябрьского солнца чугунного
Лишь кит зачинает да злые песцы.
И в то же время:
Радуйтесь, братья, беременен я
От поцелуев и ядер коня.
Петербургские эстеты, да и люди с душой, как Блок, ждали от Клюева воссияния мужицкой правды, а он просто явил еще один вариант гомосексуализма в мастерски написанных стихах. Клюев не реализовал народнический миф, а привел его к концу, порушил собственным явлением некоего сверхординарного Садко, которого не удивить заморскими диковинками. Он сам такая диковинка.
Но вот это и было в нем «Европой», причем, по известной квалификации, Европой-А. С такими мужиками Россия имела все шансы действительно удивить мир культурным цветением необычайного толка. Клюев делал в культуре то, чем уже прославились в Европе Стравинский и Рерих. Поэту, носителю языка, приобрести международный резонанс труднее. Да и не дали Клюеву развернуться. В стране большевиков он был, конечно, обречен.
Клюев любил мистификации, подыгрывал господам, искавшим сермяжную правду: «Свить сенный воз мудрее, чем создать «Войну и мир» иль Шиллера балладу». Соблазн был в том, что сами господа склонны были такому верить.
Европеизм Клюева — мастерство, профессиональная литературная работа — отнюдь не «нутро». Он — «цеховой» в хорошем старом средневековом европейском смысле. А всякое мастерство питается преображенной энергией страсти:
О пиры моих уд, мрак мужицкого сна, —
Над могилой судеб бурных ангелов рой!
Source URL: http://www.svoboda.org/articleprintview/415565.html
* * *
[Борис Парамонов: «Административный восторг»] - [Радио Свобода © 2013]
02.10.2007 04:00 Борис Парамонов
Ульяновский губернатор Морозов достиг международной известности.
Ведущий одной из популярнейших развлекательных программ американского телевидения Коннан О'Брайен, рассказав о губернаторской демографической инициативе – награждать родивших к Дню России (12 июня) телевизорами, холодильниками или даже автомобилями, - сострил так: «Через двадцать лет мама, поссорившись с сыном, скажет: "Вообще-то мы хотели не тебя, а тостер"».
Несомненно, Морозов – фигура из Салтыкова-Щедрина, просится в знаменитый список глуповских градоначальников. Он уже однажды отличился нестандартной инициативой: устроил экзамены по русскому правописанию для чиновников, заявив, что их безграмотность его «достала». Этим он напомнил деятеля позапрошлого века, причем из «прогрессивных», Сперанского, в начале царствования Александра Первого потребовавшего для получения чина начиная с коллежского асессора сдать экзамен «по праву естественному и началам математики». Но нынешняя инициатива «Роди патриота к Дню России!», прозванная уже «Днем зачатия», куда круче, она Морозова внесет в летописи российской истории, и не литературной уже, а реальной.
Но русская литература велика и обильна так же, как и русская земля, и явления, подобные морозовскому, описаны отнюдь не одним Щедриным. Тут вспоминается писатель даже и советский – Илья Эренбург. Его Великий Провокатор Хулио Хуренито сочиняет декреты: «До выработки центральными советскими органами единого плана рождений на 1919 год запрещается с 15-го с.м. гражданам г. Кинешмы и уезда производить зачатия».
У Эренбурга же в другом его романе «Трест Д.Е.» есть сатирическая картинка, еще более соответствующая ульяновской хронике, но отнесенная к Франции. «Трест Д.Е.» - роман утопический, описывающий будущую гибель Европы. Францию губит непомерное любострастие, приведшее мужское население к слабости. Делу помогают чудесные пилюли «Афродитин», в просторечии "афро". Но они-то и оказываются той провокацией, которая вызывает катастрофу: поначалу стимулируя, «афро» в конце концов приводят к полному иссяканию потенции. Их запрещают под страхом смерти. Но численность населения падает, Франция вырождается, предлагаются даже проекты массового ввоза африканцев из французских колоний для пополнения убыли. В этой ситуации национальную инициативу проявляет мэр Перпиньяна, учреждающий премию для юноши, способного произвести зачатие. Выбор падает на некоего Поля Пти, отличающегося скромностью и благонравным поведением, - свойствами, априорно способствующими сохранению жизненных сил. В решительный момент подавленный Поль Пти выбегает из спальни новобрачных с криком: «Сто афро, и поскорей!»