Философы давно уже поняли, что Маркс не выдумал свою концепцию экономического материализма – он просто описал знакомую ему реальность Англии XIX века. Детали менялись, и существенно («скандинавский социализм», скажем), но главное оставалось и остается на месте: пока существует рынок с его свободной конкуренцией товаров и услуг, деньги будут решать всё, экономическая мощь будет основой. Конечно, и возражения делались: молодой Бердяев, критикуя «Анти-Дюринг», появившийся в русском переводе, писал, что у Дюринга есть правильные мысли, что он обоснованно говорит об иных, чем материальный интерес, мотивациях человеческой деятельности: например, стремление к власти может быть важнее денег. Действительно, о каких деньгах можно говорить в случае Сталина?
И вот в этом смысле нынешнюю ситуацию в России, равно как и перспективы ее дальнейшего движения, можно рассматривать со сдержанным оптимизмом. Конечно, русского человека хлебом не корми, только дай вволю поначальствовать над ближним. Слово «начальник» в советские времена неразличимо слилось со словом «хозяин». Да и в старину: хозяин – барин: как тут отличить экономическую реальность от внеэкономического принуждения? Но – наступили поистине новые времена. Сейчас власть интересна главным, если не единственным образом как средство обогащения. Доказывать это излишне.
То есть впервые после многих коммунистических лет в России восторжествовало учение Маркса. Деньги решают всё. А коли так – в конце концов, заживем. Посрамим Евгения Дюринга.
Отмоем деньги – чище станем.
Радио Свобода © 2013 RFE/RL, Inc. | Все права защищены.
Source URL: http://www.svoboda.org/articleprintview/427334.html
* * *
[Русский европеец Петр Лавров] - [Радио Свобода © 2013]
Петр Лаврович Лавров (1823—1900) — один из столпов русского народничества: идеологии и политического движения в России второй половины XIX века, да и вообще русского культурного умонастроения того времени. Будет приблизительно верным сказать, что вся русская культура после Пушкина и до Чехова была под властью народнических настроений. Культурные слои России остро реагировали на факт крепостного права, испытывали чувство коллективной вины. Психологическим и социо-культурным следствием такого настроения явилось создание народнического мифа. Народ виделся средоточием добра и мудрости. Это характернейшая демонстрация русского этоса: раз страдает — значит прав. Но к морали примешались, как уже было сказано, идеология и политика. Появилось представление о том, что формы народной жизни в России — пресловутая крестьянская община — это готовая база для социализма, что Россия придет к социализму — тогдашний общеевропейский идеал передовых людей — не через муки капиталистического разорения и обнищания масс, а прямо из недр общины. В России пролетариата, слава Богу, нет — это давало не только надежду социалистам, но и служило некоей гарантией стабильности для консерваторов. Поэтому в России так фатально запоздали с уничтожением общины, бывшей, как со временем стало понятно, тормозом российского развития.
Лавров подробно разработал один из народнических мотивов — тему долга перед народом со стороны культурных людей. Это было, повторяем, общероссийским настроением, для подобных переживаний не надо было быть революционером. Лаврову пришлось стать революционером, эмигрантом и одним из вождей народничества поневоле. Он был чрезвычайно корректный и, если угодно, преуспевший член общества: полковник, преподававший математику в Артиллерийской академии. Человек, интересовавшийся не только математикой, но самым широким кругом культурных вопросов, он увлекся философией как раз к тому времени, когда ее разрешили, то есть к началу либерального царствования царя-освободителя Александра II. Напомню, что философия была изгнана из российских учебных заведений в годы реакции, последовавшей за европейскими революциями 1848 года. Тогда и появилась знаменитая формула министра просвещения Ширинского-Шихматова: польза от философии сомнительна, а вред от нее возможен. Формула, в сущности, совершенно правильная, но только не повод для запрета: мало ли чем сомнительным занимается человек и человечество в целом. И вот когда начались гласность и перестройка XIX века, философия была реабилитирована — как генетика после Сталина, Лавров начал публиковать статьи о философии в журналах и, к тому же, читать публичные лекции о философии. Это было тогдашнее общественное событие, о лекциях Лаврова много писали, даже и в художественной литературе, — например, Достоевский в сатирической повести «Крокодил, или пассаж в Пассаже».