Лоуренс писал много и всегда практически об одном, его романы отличаются декорациями, а не темами. Тема у него одна – раскрепощение инстинктуальной энергии человека, подавленной машинной цивилизацией и буржуазной моралью нового времени. Писатель Лоуренс неровный, у него в одной и той же вещи встречаются как блестящие страницы, так и вялые невыразительные, какие-то протокольные места. Но есть у него безукоризненные шедевры – например новелла «Лис». Лис, лиса-самец выступает здесь как метафора сексульного наваждения, овладевающего одной из двух героинь, которые, как можно догадываться, связаны лесбийской любовью. В этом лисе она почувствовала мужской зов. Вообще можно сказать, что во всех вещах Лоуренса сюжет движется на грани гомосексуального срыва, хотя и не выходит за эту грань. В этом смысле знаменитая «Леди Чаттерлей» - вещь, как ни странно, вполне традиционная, в ней отрицаются не гендерные табу, а моральные предрассудки. Но, конечно, так описать страсть к мужчине, как это сделано в этом романе, мог только писатель, сам испытывающий сходные влечения.
Исследователи Лоуренса говорят, что прототипом Мэллори – мужского героя романа – был корнуэльский фермер Уильям Генри Хоккинс, и допускают существование реальной гомосексуальной связи между ними.
Хотя Лоуренс – писатель, вне всякого сомнения, выдающийся, но главный интерес заключается не столько в самом его творчестве, сколько в той связи, которую он осуществил между старым романтизмом, идущим еще от Руссо, и новой, модернистской, а то и постмодернистской культурой. Лоуренс – рок-писатель, Мик Джаггер литературы. Лоуренс – «зеленый» и, если угодно, хиппи. И он также пророк сексуальной революции на Западе – решусь сказать, не в меньшей мере, чем Зигмунд Фрейд.
Лоуренс происходил из шахтерской семьи и учился, можно сказать, на медные деньги. Но вот свидетельство незаурядного таланта: пролетарское происхождение сделало Лоуренса не политическим активистом левого толка, а певцом стихийных сил бытия.
Вот что он написал о том, чем были для него шахта и уголь: «Люди под землей почти полностью руководствуются инстинктами. Шахта отнюдь не механизирует людей, наоборот шахтеры живут под землей, как в некоей интимной коммуне, знают друг друга до конца, голыми, в самом, можно сказать, интимном соприкосновении. Их контакты осуществляются на самом глубоком уровне. Их сознание приобретает телесную ощутимость, сами они превращаются в единое тело. Нет более глубокой близости, чем в шахте».
Это, так сказать, онтология, бытийная интуиция; а вот эстетика Лоуренса, идущая из этого же источника: «Вы не должны искать в моих романах стабильных характеров на уровне индивидуального "я". Есть другое "я", не обнаруживаемое в открытом поведении человека, оно требует проникновения в его глубины, в которых укоренено единство личности. Это как алмаз и уголь – они единый элемент, углерод. До меня писали об алмазах и бриллиантах, я же сказал: "Какой там бриллиант, это углерод!" Мои бриллианты могут быть углем или копотью, но моя тема – углерод».
В каком-то смысле Лоуренс – действительно «черный» писатель, если прибегнуть к нехитрому каламбуру. Его роман «Сыновья и любовники», действие которого разворачивается в шахтерской среде, - может быть, лучшая в мировой литературе картина Эдипова комплекса. Герой романа Пол Морелл любит девушку Мириам, но вся его эмоциональная энергия связана матерью; а мать и сама не хочет, чтобы Пол ухаживал за девушкой, и настраивает его против Мириам, и радуется, когда он с ней расстается. История, легшая в основу романа, - стопроцентно автобиографична. Сохранились десятки писем Лоуренса, в которых он говорил об этой патологической связанности матерью, о том, что его любовь к ней мешает ему быть с женщинами. Этот Эдипов роман имел страшный конец: долго и мучительно умиравшей от рака матери Лоуренс сделал смертельную инъекцию морфия. Строго говоря, убил свою мать. И он не раз говорил, что сделал это не только для того, чтобы избавить ее от страданий, но и для того чтобы освободиться от ее парализующего влияния.
Но не похоже, что смерть матери сексуально раскрепостила Лоуренса. Отношения его с женщинами продолжали оставаться необычными. Достаточно сказать о его жене – немке Фриде, сестре знаменитого аса первой мировой войны «черного барона» фон Рихтгоффена. Их отношения описаны едва ли не всеми современниками, бравшимися за перо, ярче всех – писательницей Кэтрин Мэнсфилд. Они постоянно ссорились, причем на людях, а иногда и дрались. В их отношениях были черты некоего, если можно так сказать, абсурдистского эпоса. Но ни с какой другой женщиной Лоуренс жить не мог, а Фрида, постоянно ему изменяя, тоже не могла с ним расстаться. Но Дэвид Лоуренс во всех обстоятельствах своей жизни сохранял некую монументальность, он отнюдь не производил комического впечатления, В нем, несомненно, были черты харизматического лидера. А про таких людей известно, что самых верных адептов они находят среди женщин.