И еще один важный момент. Я не хотел быть ограниченным рамками какого-то определённого жанра, и мне нравился тот факт, что Жене, помимо литературного дара, был невероятно одаренным режиссером. Его фильм ''Песнь любви'' оказал невероятное влияние на несколько поколений авангардных режиссеров, включая Кеннета Энгера и Тодда Хейнса. Кстати, мне недавно рассказывал один из моих друзей-кураторов, что музейную выставку в Нью-Йорке запретили в конце 70-х годов только из-за того, что в нее был включен фильм Жене. Его радикальность сохраняется, несмотря на то, что он уже давно считается французским классиком, и это показывает, насколько он опередил свое время и каким был уникальным талантом.
Дмитрий Волчек: Жене – писатель, которого следует читать в молодости, бескомпромиссность его мысли полна замечательной юной энергии. Вспоминает Джереми Рид, автор книги ''Жан Жене, рожденный для поражения''.
Джереми Рид: Я еще в школе учился, когда впервые прочитал Жана Жене. Это была поэтическая проза, призывавшая к подрыванию основ, к бунту. Когда я это читал, я чувствовал, что принадлежу миру отверженных, преступников, изгоев. В фигуре Жене меня привлекало многое: он познал страшную нищету, не получил почти никакого образования, литература его не занимала – по сути, он презирал литературу, как и я. Он противостоял всему, не вписывался в общие рамки, при этом обладая великим талантом, что не могло не раздражать других литераторов – тех, что торговали своим ремеслом.
Жене никогда не отрицал, что бульшую часть жизни провел вне закона. Он выступал за любое противостояние обществу, объясняя это тем, что само общество преступно. Жене считал, что красть дозволено, даже у тех, кто лично ни в чем неповинен. В этом он ошибался. Преступность была у него в крови, причем эту особенность его характера можно расценивать и как достоинство. Капитализм основан на обмане, порабощении людей, справедливо рассуждал он, а значит, я сам буду красть в ответ. На одно преступление я отвечу другим.
Дмитрий Волчек: Для писателя Жиля Себана знакомство с книгами Жене тоже оказалось важнейшим событием юности:
Жиль Себан: Жан Жене для меня не только один из учителей в литературе, но также и учитель жизни, поскольку я открыл его, когда мне было 15 лет. В университете я написал несколько курсовых работ о Жене, так что в конце 80-х годов у меня был повод поработать с Альбером Диши. Так я начал изучать историю Абдаллы – молодого человека, который в 1964 году покончил с собой после того, как его бросил Жене, посвятивший ему свое произведение ''Канатоходец''. Этот юноша вскрыл себе вены и принял снотворное в комнатке под самой крышей, обложившись книгами Жене, которые он никогда не читал. Нашли его только через несколько недель, настолько он был одинок. Этот образ буквально преследовал меня. А в 1967 году сам Жан Жене в маленьком итальянском городке Домодоссола, в номере отеля, тоже, как и Абдалла, попытался покончить с собой, выпив огромную дозу нембутала. Он впал в кому, его обнаружили и отправили в больницу, где промывание желудка вернуло его к жизни. Этот момент в жизни Жана Жене привлек мое внимание. Я мысленно обращался к Жене на том свете и просил его рассказать, что же случилось в Домодоссоле, как ему удалось избавиться от чувства вины после самоубийства Абдаллы. А однажды вечером я сел на поезд и отправился в Домодоссолу, в тот же небольшой отель, где когда-то поселился Жене. Я провел там несколько дней, пытаясь пережить все, что чувствовал тогда он. Конечно, мои чувства сложно описать, но это был способ убить Жене внутри себя, что-то вроде еще одного убийства отца, о котором писал Фрейд. Не знаю, удалось ли мне выразить это в своей книге, которую я написал в результате той поездки и которая так и называется ''Домодоссола: самоубийство Жана Жене''. Но это вечное желание убить своего отца – на самом деле, желание все же немного более сложное, ибо одновременно это еще и стремление любить. Так что это был мой способ высказать свое почитание Жене, правда, способ несколько необычный и жестокий. Сейчас ведь из Жене многие пытаются сделать чуть ли не ангела, такого бесцветного добрячка и благодетеля, а он все же был гениальным негодяем. И ему самому нравилось быть таким, неслучайно же он всем рассказывал о том, какое удовольствие он получает от предательства. Попытки сделать из него гладко причесанного классика кажутся мне смешными.
Дмитрий Волчек: Стиль Жене претерпел интереснейшую эволюцию – его романы постепенно лишались кемповой образности: ''Дневник вора'' по сравнению с ''Богоматерью цветов'' – образец сдержанности. После выхода огромной книги Сартра ''Святой Жене, комедиант и мученик'' Жене почти перестает писать. Джереми Рид считает, что для творчества ему нужна была тюрьма. Жене и жил как в тюрьме – в гостиничных номерах, укладывая матрас на пол. Но и немногое написанное им в конце 50-х годов имеет огромную ценность. Об этом говорил на парижской конференции, посвященной столетию Жене, его биограф Альбер Диши.