Александр Генис: Давайте сформулируем: в чем главная заслуга Кеннана, почему он так прочно вписался в историю американо-советских отношений?
Борис Парамонов: Во время войны Кеннана снова отправили в Москву в составе нового посольства во главе с Авереллом Гарриманом. Гарриман был крупным бизнесменом и вел дела с Советским Союзом еще до установления дипломатических отношений. Так и в дипломатию он стремился перенести приемы бизнес-переговоров. Он исходил из презумпции пользы: Москва, мол, должна понимать, что дружба с Соединенными Штатами ей никак не повредит, а помочь может. Тем более во время войны, когда до известной степени так и было. Но он совершенно не понимал идеологической природы советского режима и конечных его целей. Политика Москвы определялась соображениями идеологическими, а не прагматическими. А это понимал как раз Кеннан. В общем, он уже и при Гарримане начал играть роль чуть ли не первого лица в посольстве – не во внешних сношениях с советскими властями, конечно, а в порядке экспертизы для определения долгосрочных перспектив советско-американских отношений. Все важные сообщения и анализы, посылаемые из Москвы в Вашингтон, писались Кеннаном. Главная такая бумага была написана им в феврале 1946 года – именно о перспективе послевоенных отношений с Советским Союзом. Она вошла в историю дипломатии под названием ''длинная телеграмма'' - состояла из 30 тысяч слов, это больше 25 страниц машинописи.
Александр Генис: Сейчас эта реликвия бережно хранится в анналах американского МИДа. Это действительно "длинная телеграмма". Своей семиметровой депешей Джордж Кеннан ответил на вопрос Вашингтона о целях и внутренних мотивах советских вождей в их послевоенной политике. Кремлем, говорится в ней, руководит параноидальный страх перед свободным миром, в котором тоталитарный режим видит неустранимую угрозу своему существованию.
Борис Парамонов: Действительно, главная идея этого документа: Советский Союз не хочет оставаться не только союзником, но и партнером Запада, он будет после войны выступать соперником, даже врагом Америки. Советская внешняя политика будет руководствоваться общей идеологической догмой – о непримиримой враждебности капиталистического мира к стране социализма и о неизбежном конфликте между ними. Конечная цель внешней политики СССР – разрушение этого мира. Но – всячески подчеркивал Кеннан, и тут главное – на войну Советы не решатся. Во-первых, они очень ослабли во Второй мировой войне, а во-вторых, вообще не ставят себе ближних и срочных целей. Их догматическое убеждение – история, мол, всё равно работает на дело социализма, и Маркс об этом писал, так что рано или поздно они победят во всемирном масштабе. А раз так, то можно не торопиться. Но при этом, подчеркивал Кеннан, они будут пользоваться всякой возможностью навредить Западу и усилить свое влияние в том или ином конфликтном регионе. И вот тут им нужно со всей решительностью противостоять. Восточная Европа потеряна для Запада, убеждал Кеннан, это реальность, с которой нужно считаться – там уже стоят советские войска, но это не означает, что им нужно уступать в тех местах, где противостоять как раз можно. В скором времени этот сценарий реализовался относительно Турции и Греции, где обстановка была крайне нестабильной и Советский Союз настойчиво туда проникал. США и Англия пошли на прямое военное вмешательство в этот регион и отстояли его от падения в коммунизм. Ну и, наконец, самое главное событие тех лет - война в Корее.
Александр Генис: Еще больше Кеннан известен как автор знаменитой статьи в журнале ''Форин Аффэрс'', напечатанной под псевдонимом ''Икс'', в которой была сформулирована основа стратегии Запада в Холодной войне.
Борис Парамонов: Гэддис в книге о Кеннане пишет, что эта статья 1947 года была всего лишь пересказом той самой ''длинной телеграммы''. Я другой интересный сюжет хочу отметить в этой книге. Когда был принят План Маршалла – программа американской помощи по восстановлению стран Европы, пострадавших в войне - Кеннан, к тому времени работавший в штаб-квартире госдепартамента, настоял, чтобы эта помощь была предложена и Советскому Союзу и его восточно-европейским сателлитам. Сталин откажется от принятия этой помощи, говорил Кеннан, и тогда станет ясно, кто есть кто. В точности так и произошло. Конечно, тем самым советскому режиму был нанесен значительный репутационный урон.