Выбрать главу

Окончивший гимназию с золотой медалью Борис летние каникулы 1908 года проводил в Спасском под Москвой — на даче одного из гимназических друзей, Александра Штиха. Здесь, в этой прелестной сельской местности, он свел знакомство с родственницей своего бывшего одноклассника, Еленой Виноград, тогда еще школьницей. Елена привлекала его не только миловидностью и изяществом черт, но и отвагой, граничащей с безрассудством дерзостью, достаточно редкими свойствами для молоденькой девушки. Только что — еще и месяца с тех пор не прошло — она вместе с братом участвовала в направленной против правящего режима и проходившей близ Саратова политической акции. Однако, несмотря на тягу к приключениям и очарование амазонки, в Борисе победило благоразумие, и он решил продолжать занятия.

Внешне послушный, он согласился тянуть лямку в Московском университете и поступил на юридический факультет. Роковая ошибка в расчетах! Слишком импульсивный для того, чтобы довольствоваться анализом суровых законов и гибкости юриспруденции как таковой, он бросил факультет после нескольких месяцев бестолковых и путаных занятий, чтобы перейти на отделение истории и филологии, где надеялся прийтись к месту.

И снова надежды обманули: на самом деле юноша не преминул убедиться, причем довольно скоро, что, где бы он ни учился, везде окажется не в своей тарелке. Обожая музыку, но признав себя неспособным сочинять ее, восхищаясь большею частью философских течений, но отказываясь присоединиться к какому бы то ни было из них, бредя ритмами и рифмами, но не рожденный для кропотливой работы над черновиками — неделю за неделей, если не месяц за месяцем, — он в конце концов стал рассматривать себя как вечного любителя и вообще считать ни к чему не пригодной шантрапой. Убежденный в том, что судьба подарила ему все шансы, он не имел ни малейшего желания рисковать, выбрав один из них. Однако в этом смятении частой гостьей становилась уверенность: если сочинение в прозе требует настойчивости и усердия, то процесс создания стихов — от замысла до воплощения — занимает несколько часов, никак не больше, поскольку они рождаются в приливе вдохновения. С одной стороны, всепоглощающий, порабощающий, тягостный труд, работа, требующая длительного напряжения, с другой — почти мгновенная вспышка Не подобна ли разница в написании стихотворения и романа разнице между вздохом экстаза и подробным объяснением феномена, вызвавшего экстаз?

Следуя этой мысли, Борис Пастернак всего лишь повиновался навязчивой идее своего детства — отдаться музыке. Поэтические рифмы и ритмы станут нотами его симфоний. Он еще не решался на попытки творить, но неосознанно готовился к новому своему призванию, не столько поглощая труды философов Канта и Гегеля, сколько стараясь почаще встречаться с новаторами молодой русской литературы, главными фигурами которой были в то время Александр Блок и Андрей Белый, ведущие за собой целый клан «Мусагета». Находясь в среде этих разрушителей норм поэтического языка, Борис проходил свой стаж подмастерья, пока еще весьма осторожного ученика. И ему постоянно казалось, будто проблемы чистой техники только сбивают с толку: разве пристальная забота об оригинальном словоударении, о певучести языка не обуздывает вдохновения, так ему необходимого, чтобы выразить себя «до донышка»? Единственное, что ему нужно для того, чтобы стихи полились рекой, думал теперь Борис, это бурный всплеск чувств. Ему не хватало чуточки закваски, не хватало щепотки пекарского порошка, чтобы поднялось его тесто.

И вот, даже не пытаясь искать, однажды в день, похожий на все другие, Борис, как ему показалось, открыл для себя это чудо понимания и поощрения. Его двоюродная сестра, Ольга Фрейденберг, встреченная им как-то в Петербурге, внезапно открыла юноше глаза на него самого, на его самые тайные надежды, на возможность успеха. Отцы молодых людей давно дружили, Леонид Пастернак был женат на сестре Михаила Фрейденберга. Боря и Оля, разница в возрасте которых составляла несколько месяцев, проводили все летние каникулы вместе — на принадлежавшей Пастернакам под Одессой даче. Близкое родство подкреплялось искренней дружбой с обеих сторон.

Ольга была не слишком красива: чересчур высокий лоб, длинный нос, — но решительный взгляд ее темных глаз искупал недостаточное изящество профиля. Находясь рядом с нею, Борис постоянно чувствовал уважение, странно смешанное с благодарностью. Он слишком хорошо знал сестру, чтобы пытаться разгадать ее тайну, очень ценил возникавшее только в ее присутствии чувство полной защищенности. Тесные семейные связи, сближавшие их, делали запретной любую двусмысленность, успокаивали, крепили уверенность друг в друге.