Затем обошли райцентр. Первый секретарь дотошно допытывался, сколько здесь сможет разместиться людей, если возникнет такая необходимость. Назавтра попросил Телепнева собрать членов бюро райкома, райисполкома и других ответственных работников. Щербина выступил перед активом с коротким сообщением о перспективах области, отметил слабые и сильные стороны районной организации. Предложение задержаться, выехать на природу не принял, сославшись на неотложные дела в Тюмени.
С первых же дней в адрес Щербины посыпались письма. К нему стремились попасть на личную встречу, приглашали в свои коллективы. Люди обращались с просьбами, жалобами и, конечно, с предложениями об улучшении работы обкома и облисполкома, местных партийных и советских органов.
Сергей Дмитриевич Великопольский, один из вожаков тюменской молодежи, рассказывал: «Для нас, комсомольских работников, было вдвойне привлекательно, что до большой партийной работы Борис Евдокимович прошел школу комсомола в Харькове. Мы всегда с нетерпением ждали его выступления. Он говорил без заранее заготовленного текста при полной тишине, говорил ярко, понятно, и мы осмысливали задачи, которые чередой выстраивались перед комсомолом области в связи с большими делами геологов, нефтяников, газовиков и строителей на огромных территориях двух национальных округов».
Запала в память Великопольского оценка Щербиной текущего момента. «Значение тюменских открытий трудно переоценить. Даже люди, говорившие об отсутствии в западносибирских недрах нефти и газа, выступавшие против их поисков, теперь утверждают, что, отрицая, якобы понуждали противоположную сторону активизироваться, и таким образом они способствовали успеху, — с жаром выступал Щербина. — Это они сейчас так говорят. А еще недавно энтузиастам, нашим ведущим геологам, приходилось вести жесткий бескомпромиссный бой с маловерами и противниками разведки и освоения недр Западно-Сибирской низменности».
Безусловно, Борис Евдокимович крепко приложил руку к победе оптимистов. Это признают все. Но как ему удалось сделать верный выбор? Сказалась, наверное, незаурядная эрудиция Щербины. Вера в перспективы Западной Сибири, умение точно и ясно формулировать мысль, его страстный эмоциональный накал притягивали и покоряли. Едва уловимая шепелявость не портила его речи, лишь смягчала ее. Он легко и мастерски перевоплощался. В разговоре с доярками это был зоотехник, с сейсмиками — геолог, с каменщиками — строитель, с преподавателями вуза — ученый… Он любил размышлять вслух, неприметно втягивая в свои рассуждения собеседника. Свое мнение отстаивал упорно и непоколебимо. Отступал редко, но порой все-таки отступал… Он чутко улавливал различные течения мнений, сил и действий, угадывал среди них более мощные и безошибочно оказывался сторонником побеждающих течений. Исходя из складывающихся обстоятельств, умел изменить свое мнение в каком-либо вопросе иногда даже на противоположное.
— В те годы это меня очень удивило, а сейчас я понимаю, что без этого политик — не политик, тем более крупный политик, — вспоминает Шаген Саакович Донгарян, известный строитель, а тогда — заместитель министра нефтяной промышленности.
Действительно, Щербина прибыл в Тюмень, имея репутацию человека с опытом возведения крупной гидроэлектростанции в сложных климатических и природных условиях. В то время в области тоже готовились к возведению ГЭС в нижнем течении Оби. Вывод напрашивался, казалось бы, сам собой: появление Щербины означало, что начало строительства станции не за горами. Но случилось так, что Борис Евдокимович спустя какое-то время стал, пожалуй, самым ярым противником этого проекта.
Конечно, такая позиция родилась не на пустом месте, она опиралась на реальные факты, вновь открывшиеся, неизвестные ранее и убедительные обстоятельства. Но чтобы понять и принять новое, отказаться от, казалось бы, уже решенного и утвержденного, нужна определенная личная позиция, в какой-то мере и личное мужество.
Вот не столь уж значительный на общем фоне, но довольно характерный пример.
Завершилась отчетно-выборная областная комсомольская конференция. На организационном пленуме, который по традиции вел первый секретарь обкома партии, Борис Евдокимович предложил избрать вожаком тюменского комсомола Анатолия Старцева. В области Анатолия хорошо знали. Он до этого возглавлял сельский обком комсомола. Его избрали единогласно.
«А вот с другим предложением Щербины мы не могли согласиться, — вспоминает Сергей Дмитриевич Великопольский. — На должность “второго” предлагалась кандидатура секретаря Юргинского райкома Валентины Перевозкиной. Как ни пытались нас убедить кураторы из ЦК ВЛКСМ, ничего не вышло. Тем более что активно возражали вожаки многих сельских райкомов комсомола, знавшие Валентину лучше нас.