Однако ифлиец Давид Самойлов говорит о другом:
...Наиболее авторитетными преподавателями в ИФЛИ были вовсе не хрестоматийные корифеи, а молодые (немного за тридцать), связанные между собой узами дружбы и единомыслия.
Это были Владимир Романович Гриб, Верцман и Леонид Ефимович Пинский. Признанным их главой считался Михаил Лифшиц. Вероятно, к ним примыкали искусствоведы Колпинский и Недошивин. А многие сочувствовали или примыкали к ним.
Стиль ИФЛИ определялся, во-первых, академически поставленным обучением языкам и литературе, во-вторых, наличием молодой талантливой плеяды мыслящих педагогов.
В воспоминаниях выпускника-ифлийца литературоведа Н. И. Балашова читаем:
Профессора ИФЛИ с трудом понимали, почему мы не знаем латыни. Многие студенты только в институте начали её изучать. <...>
Чтобы как-то компенсировать уроны школьного образования, комсомольский комитет обратился к филологу-классику, члену корреспонденту Академии наук СССР с 1928 г. Сергею Ивановичу Соболевскому (1864—1963) с просьбой выбрать несколько древних изречений для укрепления боевого духа юношества. Педагог составил большой список и для понимания каждым комсомольцем греческих изречений дал латинский перевод. Даже тридцати пятилетние доценты, учившиеся ещё в гимназиях, не могли себе представить, что среди студентов-филологов могут быть люди, не владеющие иностранными языками. <...> На первой лекции филолог-медиевист[6] Д. Е. Михальчи оглушил нас библиографией на трёх-четырёх языках; любимец студентов всех факультетов А. И. Неусыхин, читавший на первом курсе историю Средних веков, более осторожно рекомендовал, кроме русских книг, отдельные книги на немецком, французском и английском языках. <...>
В серьёзном и по тем временам опасном плане возвращение ценностей проявилось, когда на студенческой демонстрации осенью — если память не изменяет — именно <в>1937 г. ифлийцы, шедшие в ближайшей к Мавзолею колонне, понесли на шестах не только красные макеты книг с надписями «Маркс», «Ленин», «Сталин», но и синие макеты: «Гельвеций», «Фейербах» и даже «Аристотель» и «Гегель». Первым это заметил с трибуны Молотов. Произошло какое-то замешательство и энергичное (нам не слышное) перешёптывание со Сталиным и Калининым, кончившееся на тот раз благополучно. Молотов громко сказал в микрофон: «Да здравствует советское студенчество, смело изучающее источники марксизма!» <...>
Сужался объём изучаемой западной классики, особенно эпохи Возрождения, Просвещения и XIX в., по поводу которой имелись недвусмысленные высказывания классиков марксизма.
Некоторые великие писатели попадали в светлое поле: значительны были достижения в исследовании и переводах Стендаля, а Лопе де Вега и испанские комедиографы Золотого века продолжали неслыханное за пределами своей родины победное шествие по советской сцене...»
Ифлиец Паша Коган фантазировал:
Грянула маленькая финская война[7]. На эту войну ушли ифлийцы — поэты Коля Отрада, Арон Копштейн и критик Миша Молочко, увлёкший за собой Серёжу Наровчатова. Последний ещё недавно прославился своим путешествием по Крыму: зайдя к вдове Александра Грина в Старом Крыму, босяк был одарён потрёпанными башмаками покойного романтика, в которых продолжил путь, ночуя на голом черноморском берегу.
Происходила запись в добровольцы на финскую войну. Слуцкий дошёл до добровольческого батальона — и повернул назад.
В дружбах происходили перемены, среда Слуцкого выявила свою неоднородность и неединомыслие. Ифлийка Елена Ржевская, в будущем вдова Павла Когана, фронтовичка:
Павел Коган идти на финскую войну не вызывался. Он говорил Вике Мальт, что «эта война несправедливая и развязана не маленькой Финляндией, как об этом писалось в газетах, а нами — страной-колоссом и имеет привкус аннексии, а кроме того, просматривается в ней корыстный замысел проверки собственных сил». Спустя годы В. Мальт, вспоминая тот давний разговор, пишет, что смогла оценить «самостоятельность его мысли, а главное, меру его доверия ко мне, его смелую открытость». За такие суждения можно было жестоко поплатиться.
6
Медиевистика
7
Советско-финская война вспыхнула 30 ноября 1939 года, через три месяца после начала Второй мировой войны (1 сентября 1939-го), когда определялась расстановка сил. По официальной советской версии, ввод частей Красной Армии на финскую территорию «был спровоцирован реакционными кругами Финляндии»; основной фронт проходил на Карельском перешейке. Завершилась война 12 марта 1940 года мирным договором между СССР и Финляндией; по условиям договора была установлена новая государственная граница с целью обеспечить безопасность Ленинграда. Заметим, тема финской войны до сих пор остается в полемическом режиме. —