Я знаю, что не имею права ничего чувствовать. Я ушел. Я отказался от нее и должен жить с этим выбором, но меня чертовски убивает мысль о ком-то еще в этом доме.
— Когда? Это единственный вопрос, который я позволяю себе задавать.
— Как только смогу. Я собиралась сделать это много лет назад, но не сделала. А теперь настал подходящий момент. Я поговорю с Джимми, а потом, не знаю, наверное, начну действовать.
— А как же твое семейное наследие?
Это то, что всегда удерживало ее здесь. Что однажды она сможет передать это своим детям. Это не просто земля, это ее наследие, которым Сидни всегда дорожила. Она хочет, чтобы ее дети знали, что они откуда-то родом.
Всю жизнь она боролась с отсутствием отца, и эта ферма давала ей возможность держаться.
Я понимал это даже тогда, когда она не понимала, поэтому я не понимаю, как она может оставить это.
— Моей семьи больше нет в Шугарлоуф. Что это за наследие, которым я живу?
— Ты не можешь уехать, это твой дом.
Ее губы подрагивают, и она тихонько смеется.
— Ты уехал. Ты уехал из этого города, где твоя семья занималась сельским хозяйством столько же лет, сколько и моя, и глазом не моргнул. Почему тебе трудно понять, что я хочу покинуть это место, где я, по сути, одна, и переехать, чтобы быть ближе к сестре, которая может быть рядом со мной?
— Почему сейчас?
Она отводит взгляд и вздыхает.
— В моей жизни произошли некоторые… изменения, и это правильно. Честно говоря, Дек, так будет лучше для меня.
Чего бы я только не отдал, чтобы вернуться в прошлое и все исправить. Я провожу руками по волосам, пытаясь придумать, что сказать.
— Ты уверена?
Она кивает.
— Пришло время забыть об этом, ты так не думаешь?
Мне хочется закричать, схватить ее в объятия и целовать до тех пор, пока никто из нас не сможет отпустить. Но если она хочет уйти, я не имею права ее останавливать. Я потерял эту привилегию много лет назад, и я был бы самым большим засранцем на свете, если бы сказал ей, что она должна остаться, когда у меня нет ни малейшего желания делать то же самое.
Мы с Сидни никогда не сможем быть вместе.
Тем не менее я здесь, чтобы загладить свою вину. Я хочу, чтобы мы нашли путь через обиду и злость и, возможно, нашли немного понимания.
— Позволь мне помочь тебе, — говорю я, еще не понимая, что делаю.
— Помочь мне? Как?
Колесики начинают быстро вращаться. Я не знаю, как именно ей помочь, поэтому начинаю шагать, обдумывая план. Я щелкаю пальцами, как только у меня появляется идея.
— У меня есть друг — инвестор по недвижимости. Он поможет продать мою семейную ферму, как только мы пройдем через двухлетнее чистилище. Майло — гений, знающий рынок и то, как лучше выставить недвижимость, чтобы получить за нее максимальную цену. Если тебе не суждено жить здесь, ты сможешь хотя бы заработать как можно больше денег.
— Моя цель — продать ее как можно быстрее, — говорит Сидни и прикусывает нижнюю губу.
Я подавляю желание провести пальцем по ее рту и вытащить губу из оков, прежде чем поцеловать ее. Я засовываю руки в карманы, чтобы не сделать этого.
— Я могу помочь, Сид.
Она смотрит на меня с любопытством, а затем выпускает вздох через нос.
— Это идет вразрез с моим планом избегать тебя любой ценой.
Избегать ее, когда она так близко, все равно что запретить моим легким дышать. Я могу попробовать немного, но в конце концов потребность окажется слишком сильной, чтобы сопротивляться.
— А я думал, что ты хочешь быть вежливой… — я стараюсь говорить непринужденным тоном, надеясь, что мне это удастся.
— Да, но, похоже, мы не очень хорошо справляемся с вежливостью.
— Нет, думаю, что нет, но это может стать точкой отсчета нашей новой дружбы.
Сидни пинает камень, и он летит вниз по грунтовой дороге.
— Грустно, правда?
— Что именно?
— Что мы дошли до этого. Два человека, которые раньше могли сказать друг другу все, что угодно, теперь с трудом могут говорить. Не было ни одной запретной темы, и раньше я знала тебя так же хорошо, как себя, — говорит Сидни, по-прежнему не глядя на меня.
Только мне не нужно видеть ее лицо, чтобы понять, что там будет. Ее голубые глаза немного потускнеют, как это бывает, когда ей грустно, и она прикусит внутреннюю сторону щеки. И все же я жду, потому что хочу, чтобы она меня увидела.
После нескольких секунд, в течение которых она избегает меня, я подхожу ближе и пальцем поднимаю ее подбородок, заставляя ее перестать смотреть на землю.
Наши взгляды встречаются, и, клянусь, я словно переношусь в прошлое. В ней все еще есть эта прекрасная невинность, которая пронзает меня насквозь, напоминая о том, как я влюбился в нее, не имея ни малейшего шанса остановить это.