Шон быстро качает головой.
— Да, мы никогда не будем любить, потому что не можем быть похожи на него.
Джейкоб говорит твердым, как сталь, голосом.
— Мы не поднимаем кулаки в гневе, только чтобы защитить себя.
Глаза Коннора наполняются гневом. Его руки, словно сталь, сжимаются все сильнее, когда он смотрит на меня.
— И мы никогда не заведем детей и не вернемся сюда.
В унисон мы все вздрагиваем. Братья Эрроувуд никогда не нарушают данных друг другу обещаний.
Несколько часов спустя мы перегнали машину в заброшенный сарай. Мы все устали, разбиты и измучены. Джейкоб, Шон и я уезжаем завтра, а у Коннора есть еще несколько недель до того, как он отправится в учебный лагерь.
— Дек? — Шон хватает меня за руку, когда я прохожу мимо него.
— Да?
— Ты не должен этого делать, знаешь?
— Что делать?
Он вздыхает и откидывает волосы назад.
— Разбивать ей сердце. Я знаю, что мы сказали, и хотя это работает для нас троих, мы все были… в жопе. Ты любишь Сидни.
Люблю. Я люблю ее больше всего на свете, достаточно, чтобы отпустить ее. Достаточно, чтобы дать ей лучшую жизнь, чем я когда-либо смогу. И я люблю ее настолько, что знаю, что разбить ее сердце — лучший подарок, который я могу ей сделать.
— Я не могу любить ее и думать о том, чтобы нагружать ее всем этим. Я не могу дать ей будущее, и я не нарушу своего слова.
Мое сердце разрывается от одной мысли об этом, но я должен оставаться сильным.
— Если я останусь с ней, мы всегда будем привязаны к этому городу. Я не могу этого сделать. Я должен уехать, начать новую жизнь и дать ей возможность сделать то же самое.
Шон сжимает переносицу.
— Она никогда тебя не отпустит.
Я качаю головой, с трудом выдыхая воздух.
— У нее нет выбора.
Я ухожу, потому что мне больше нечего сказать. В этот момент все, что осталось — это обида и боль от принятых нами решений. Я должен пощадить ее. С этого момента я должен держаться за то, что мой поступок правильный. И неважно, как сильно мне будет больно это делать.
После того как все уснули, я выхожу из дома и направляюсь через поля. Я мог бы пройтись по ним во сне и найти дорогу к Сидни. Она всегда была той силой, которая заставляла меня двигаться вперед. Когда мы встретились, мы были не более чем двумя детьми с ужасными отцами, но мы нашли близость, о которой я даже не подозревал. Теперь я должен разорвать ее.
Когда я добираюсь до их скромного фермерского дома, я взбираюсь на дуб и подхожу к ее окну достаточно близко, чтобы постучать четыре раза.
Через несколько минут стекло приподнимается, и я чувствую, что могу дышать.
Длинные светлые волосы Сидни заплетены в косу, и, хотя она, возможно, спала, ее глаза ярки и полны жизни.
— Что случилось? — сразу же спрашивает она.
— Я возвращаюсь в Нью-Йорк сегодня вечером.
— Я думала, ты останешься до конца лета, — в каждом слове слышится разочарование.
Я должен отпустить ее. Я слишком сильно ее люблю, чтобы тащить ее за собой.
— Я не могу остаться.
Она испускает тяжелый вздох.
— Иди в сарай, я встречу тебя там. Я не хочу будить маму.
Прежде чем я успеваю ответить, она захлопывает окно, не оставляя мне выбора. Я могу либо слезть с дерева и уйти, не встретившись с ней, что сделает меня еще большим засранцем, либо сделать, как она просит, и дать ей понять, что это действительно конец.
Когда мои ноги коснулись твердой земли, Сид уже была там, одетая в мою куртку и пару треников.
Она никогда не выглядела так прекрасно.
Я делаю шаг к ней, даже не задумываясь.
— Почему ты уезжаешь, Дек?
Я поднимаю руку, убирая назад выбившиеся из косы волосы. Я больше никогда не прикоснусь к ее лицу. Я никогда не увижу, как она улыбается, и не почувствую ее в своих объятиях. Я никогда не смогу вернуть ее.
— Я должен.
— Твой отец?
Я киваю.
— Дело в том, Сид, что никогда не вернусь.
Ее губы раздвигаются, и она вдыхает.
— Что?
— Мне надоел этот город, и я больше не могу здесь находиться. Вся эта… жизнь в маленьком городке, я не могу.
Она несколько раз моргает, а затем хватается за живот.
— А как же все те обещания, которые ты давал? Как же твои клятвы, что ты никогда не бросишь меня? Ты знаешь, что я не могу уехать отсюда. Я нужна маме и сестре, и мне здесь нравится.
— Я люблю Нью-Йорк.
— А ты любишь меня?
Больше всего на свете. Больше, чем я могу ей сказать.